Юрий Авдеенко - Сколько зим…

Золотухин сказал, что, если никто не подойдет к ней и не заинтересуется книгой, она должна находиться в бильярдной до тех пор, пока не заиграют танго «Брызги шампанского».

В который раз Варвара перечитывала начало второй главы: «Известие о прибытии «Фараона» не дошло еще до старика, который, взобравшись на стул, дрожащей рукой оправлял настурции и ломоносы, обвившие окошко. Вдруг кто-то обхватил его сзади…»

Подсаживается пузатый иностранец. Маленькие глазки за выпуклыми очками в позолоченной оправе. Оценивающе смотрит на ноги Варвары. Что-то бормочет гнусаво, протягивает чулки.

Чулки, конечно, хорошие. Из черного шелка. И осенью, и зимой такие чулки были бы кстати. Но Варвара не имеет права их брать. Да и пузатый ей противен. Пусть о ней думают что угодно, но она еще никогда не опускалась до того, чтобы лечь в постель с человеком, который ей не нравится.

«Известие о прибытии «Фараона»…»

«Известие о прибытии «Фараона» еще не дошло…»

Вот и знакомая мелодия. «Брызги шампанского». «Почему брызги? Почему?..»

Варвара поднялась и пересекла танцевальный зал, в котором кружилось всего лишь несколько пар. В раздевалке она лицом к лицу столкнулась с полной, сильно накрашенной дамой, которая, увидев в руке у Варвары книгу, громко воскликнула:

- Я давно мечтала об этом романе! Милочка, вы не оставите мне его почитать?

Не успела Варвара что-либо ответить, как женщина уже потянулась за книгой.

- Пожалуйста, - ответила Варвара.

- Чудесно. Я верну, как только увижу вас здесь.

- Роза Карловна! - окликнула даму гардеробщица. - Вам целый вечер звонит мужчина. А я нигде не могу вас разыскать.

Граф встретил Варвару у выхода. Без всяких предосторожностей сказал:

- Провожу тебя.

Она ответила:

- Это можно?

- Нужно, - ответил он.

Ночь была тихой. Дорога казалась белой, точно вымазанная известью. Сады утопали в темноте. Но вершины деревьев тоже были белыми, как дорога. Светила луна. Большая, полная…

Весь вечер Каиров не выходил из своего кабинета, но все, что происходило в клубе моряков, было известно ему до мельчайших подробностей. Телефон звонил каждые пять-десять минут. К сожалению, первые полтора часа не принесли ничего утешительного. И вдруг:

- Варвара передала книгу пианистке Розе Карловне. В момент передачи книга не была раскрыта на тринадцатой странице. И Варвара находилась в гардеробе, а не в бильярдной. Сейчас Роза Карловна играет на рояле в голубой гостиной. Книга лежит рядом на столике.

- Продолжайте наблюдение… И выясните, по какому телефону ее вечером спрашивал мужчина.

Каиров повернулся, не вставая со стула, и протянул руку в открытый сейф, стоявший за спиной. Он вынул из сейфа тоненькую папку табачного цвета, на лицевой стороне которой была приклеена бумажка и черными чернилами выведено: «Георгец Никодим Харитонович».

Раскрыл папку. На первой странице фотографии: хмурое, удлиненное лицо, шея с кадыком, нагловатые, без ресниц, глаза.

Не смог удержаться Каиров от улыбки. Он вообще редко улыбался на службе.

Механик судна «Сатурн» Георгец Никодим Харитонович. Это была чуть ли не первая крупная удача. Граф Бокалов оправдал себя. А Варвара, наблюдательная пройдоха, толково выложила устный портрет незнакомца, вручившего ей книгу. Не составляло труда связаться с начальником порта и выяснить, какие суда вышли в море в ночь с понедельника на вторник.

Оказалось, что между субботой и вторником только один сухогруз «Сатурн» швартовался в порту. Он стоял у пристани ровно семнадцать часов и отбыл в Новороссийск во вторник на рассвете. «Сатурн» был приписан к местному порту. В отделе кадров Каиров довольно-таки легко разыскал фотографию, совпадающую с приметами человека, приходившего к Варваре.

Золотухин показал фотографию маникюрше, и она без колебаний опознала незнакомца.

Кнопка возвышалась над зеленым сукном стола, словно маленькая горошинка. Каиров нажал ее. Дверь открыл сотрудник. Молча остановился у порога, ожидая приказания.

- Введите арестованного.

…Мужчина сутулился. И лицо его было небритым. Он сел на предложенный стул и, щурясь от яркого электрического света, смотрел на зашторенное окно.

- Георгец Никодим Харитонович, - сказал Каиров.

Мужчина кивнул.

- Год рождения тысяча девятьсот первый.

Опять кивок.

- Уроженец города Одессы.

- Да.

- Национальность?

- Родителей не помню. Считаю себя русским.

- Запишем: русский. Образование?

- Самообразование. Юнга. Ученик механика. Затем механик.

- Литературу любите?

Георгец ответил не очень уверенно:

- Люблю.

- Книги каких авторов предпочитаете читать?

- Товарищей Пушкина, Лермонтова…

- Что же вы читали товарища Лермонтова?

Молчание.

- Забыли?

- Да. У меня плохая память на названия.

- В ваши-то годы!

- А что годы? Не годы человека старят, а жизнь.

- И все же странно, - возразил Каиров. - Утверждаете, что поклонник русских классиков, - и не можете вспомнить ни одной прочитанной вами книги.

- Про золотую рыбку помню… И еще «Бородино»…

- Это уже лучше. А скажите, книги товарища Дюма вы любите?

- Не знаю.

- Удивительный вы человек. Может, и роман «Граф Монте-Кристо» не читали?

- Не читал.

- Вы оплошали. Я на вашем месте непременно бы прочитал эту увлекательную книгу, прежде чем передать ее маникюрше Варваре.

- Я никому ничего не передавал, - быстро ответил Георгец и насупился.

- Может, вы и с маникюршей Варварой не знакомы?

- Не знаком.

- Что вы делали в понедельник? В ночь с двадцать второго на двадцать третье ноября, - спросил Каиров. - Отвечайте быстро. Или не помните?

- Не помню, - огрызнулся Георгец.

- Даже малолетние преступники врут ловчее.

- Двадцать второго вечером я был на берегу. Выпил вина. Потом познакомился с женщиной и пошел к ней. С берега вернулся во втором часу ночи. Можете спросить у вахтенного.

- Фамилия женщины и где она проживает?

- Я не спрашиваю фамилии у случайных знакомых. А живет она в железнодорожном городке. Где точно, не помню. Был выпивши.

- Как звали женщину?

- Тоня.

- Георгец, вы опять врете. И опять это заметно. Я, разумеется, знаю, где вы были и что делали двадцать второго ноября. Но хочу помочь вам. Мне кажется, вы запутавшийся человек. Но вы не враг. Нам известно, что вы спекулируете по мелочам, иногда даже контрабандными товарами. Вас давно следовало арестовать. Это помогло бы вам встать на честный путь. Однако история, в которую вас втянули сейчас, не уголовное преступление. Она имеет другое определение - шпионаж в пользу иностранной державы.

Георгец стал бледным как полотно.

- Вы неглупый человек. И знаете, что шпионаж в нашей стране карается сурово. Если вы поможете следствию, это будет принято во внимание при вынесении приговора.