Леонид Млечин - Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

Огарков возразил:

— Но я начальник генерального штаба!

Андропов жестко ответил:

— И не более того.

Брежнев прекратил обсуждение:

— Соберемся еще раз.

Когда вышли из зала заседаний, Громыко отвел маршала Огаркова в сторону.

— Николай Васильевич, я так понимаю, что решение о вводе советских войск в Афганистан действительно готовится. Как вы лично и генеральный штаб смотрите на этот возможный шаг?

— Отрицательно, — сразу же ответил маршал.

— А ваш министр «за», — вздохнул Громыко.

Начальник генерального штаба вошел в кабинет министра с документами.

— Главное оперативное управление по вашему поручению подготовило необходимые материалы и справки к заседанию политбюро. По каждому вопросу — одна страница. В первой части — история вопроса, почему и кем он поставлен. Во второй — оценки и предложения. Наше общее мнение — вводить войска в Афганистан нецелесообразно.

Когда Огарков начал обосновывать свою позицию, Устинов взорвался:

— Вы постоянно строите какие-то козни! Вы систематически саботируете мои решения! А сейчас вам не нравится то, что готовит руководство страны. Не ваше дело, что решается в политбюро. Ваше дело — штаб! Все! На эту тему я с вами больше разговаривать не намерен.

Министр встал и ушел в комнату отдыха. На этом обсуждение вопроса о вводе войск в Афганистан завершилось.

Андропов и Устинов появились в кабинете Брежнева одновременно.

Председатель КГБ начал первым:

— Нами получены сведения о том, что Хафизулла Амин убил Тараки.

Брежнев переспросил:

— Информация точная?

— К сожалению, да.

Брежнев задумался:

— Эта новость многое меняет. Мы не можем позволить себе не реагировать.

Андропов напомнил:

— Мы приглашали Тараки в Москву. Вы с ним беседовали.

Брежнев кивнул:

— Я его предупреждал, что Амин — опасен, от него надо избавиться. И Тараки тогда согласился.

Андропов напомнил:

— Мы обещали ему помочь. Но все получилось иначе. Амин взял верх. Лишил Тараки власти, а затем приказал задушить.

Убийство Тараки Брежнев счел личным оскорблением:

— Выходит, я гарантировал безопасность президента Афганистана, а его убили. Что скажут в других странах? Разве можно верить Брежневу, если его заверения в поддержке и защите остаются пустыми словами?

Устинов подтвердил:

— Ситуация простая. Если не вмешаемся, революционный режим свергнут в первые же месяцы нового года… Мы стоим перед дилеммой: или смириться с поражением революции в Афганистане и победой контрреволюции у нас под боком, или вводить войска. Других вариантов нет…

Брежнев повернулся к Андропову:

— Я согласен. Дай своим ребятам команду действовать.

Председатель КГБ уточнил:

— План такой. Мы проводим спецоперацию в Кабуле и возвращаем туда Бабрака Кармаля, которому полностью доверяем. Кармаль станет во главе Афганистана. А наши войска гарантируют стабильность и безопасность в стране.

Устинов добавил:

— Генеральный штаб уже разработал план ввода войск.

Андропов поморщился:

— Твой Огарков — наполеончик.

Устинов его успокоил:

— Афганскими делами займется другой мой заместитель — Соколов.

Брежнев подвел итог:

— Надо собраться в узком кругу и все окончательно обсудить. Главное — все сохранить в секрете.

Когда первый заместитель министра внутренних дел Заботин приехал к министру обороны, маршал Устинов уже стоял в шинели. Дмитрий Федорович торопился в Кремль, но сказал:

— Зайдите.

Спросил:

— Ну, теперь вы согласны, что настало время ввести войска в Афганистан, чтобы спасти страну?

Заботин твердо отвечал:

— Я остаюсь при своем мнении. Нельзя. Мы втянемся в чужую гражданскую войну.

— Почему? — удивился Устинов. — Вы напрасно пытаетесь отстаивать свою позицию. Почитайте, что представительство КГБ сообщает о положении в Афганистане. Армия развалилась, Амин на грани краха.

Заботин убежденно возразил:

— Товарищ министр, это не соответствует действительности. Я знаю, от кого эта информация поступает в КГБ.

Устинов сказал:

— Ты изучаешь тамошнюю обстановку вроде как попутно. А они головой отвечают за каждое слово.

— Понимаю, — кивнул Заботин. — Да только голова в Кабуле не самая надежная… И не очень трезвая.

Устинов посмотрел на Заботина и как-то задумчиво произнес:

— Но уже поздно.

Утром Константину Устиновичу Черненко домой позвонил помощник:

— Извините, что беспокою так рано…

Черненко его прервал:

— Тебе фельд вчера пакет привез?

— Конечно, отличный кусок кабанятины. Сразу жене отдал. Спасибо!

— Ну как, попробовал?

— Конечно. Пулю обнаружил!

— Это я стрелял, — довольно сказал Черненко.

Помощник сообщил:

— Звонили от генерального. Леонид Ильич срочно ждет вас в Завидово.

Черненко удивился:

— Он там вроде над докладом работает.

— Сказали — срочное совещание.

— Значит, что-то случилось, — констатировал Черненко.

Завидово — это военно-охотничье хозяйство министерства обороны с огромной территорией. Леонид Ильич приезжал сюда в пятницу и находился здесь до понедельника. Завидово расположено на сто первом километре Ленинградского шоссе, это уже Тверская (тогда Калининская) область.

Там построили трехэтажный дом. На верхнем этаже разместились апартаменты Брежнева: кабинет, узел правительственной связи, спальня, комната отдыха, помещения для охраны, медсестер, массажисток. На втором этаже размещали гостей. Помимо спален были и небольшие рабочие кабинеты — для тех, кто писал Брежневу речи. Рядом обитали машинистки и стенографистки. На первом этаже — канцелярия, машбюро и стенбюро, кинозал, биллиардная, столовая.

Кроме того построили отдельный банкетный зал, который именовался шалашом, поскольку внешне он напоминал это скромное сооружение. Для кухонного блока закупили огромный импортный холодильник. Соорудили вертолетную площадку, вырыли пруд, куда запустили форель, разбили парк и розарий. В Завидово Леонид Ильич иногда прикатывал на фиолетовом «роллс-ройсе», это подарок британской королевы. В хорошем настроении генсек любил сам сесть за руль.

К основному зданию пристроили зимний сад, где в центре стоял большой стол. За ним и располагался Брежнев, окруженный помощниками, которые писали ему доклад. Каждый из них по очереди зачитывал свой кусок. Генсек внимательно слушал и говорил: это хорошо, это надо доработать, а это переписать заново.