Джордж Джонас - Месть

Я, разумеется, не мог в своей работе ориентироваться на чужие исследования. ( В свое время мои издатели предупреждали меня, что попытки найти автора для материала, которым располагал Авнер, делались и раньше, но в детали этого дела я не вникал и о существовании критического отзыва Бака ничего не знал.)

Как бы то ни было, но мои впечатления от встреч с Авнером были совершенно иными. Все его данные обычно совпадали с материалами, опубликованными в печати. В тех случаях, когда обнаруживались расхождения, дальнейшее расследование подтверждало правоту Авнера. Все, что он обещал, он, как правило, выполнял. Не было случая, чтобы его версию событий приходилось менять из-за возникшей необходимости привести ее в соответствие со сведениями, полученными из других источников. Я не знаю, что он говорил другому журналисту три года назад, но все сказанное им мне подтверждалось результатами моих собственных исследований.

Миллер и Чессхайр не пожелали показать мне отзыв Бака. «Маклинс» и «Обсервер» (а позднее и некоторые другие журналы, в том числе «Уолл-стрит Джорнел») в основном сходились на том, что Бак — честный журналист — не захотел участвовать в сомнительном мероприятии и «был убеждён, что помог всем причастным к этому делу, избежать серьезной ошибки».

Когда я в конце концов через несколько месяцев получил отчет Бака, оказалось, что он писал обо всем этом несколько по-другому. Я выяснил, что однозначного отношения к рассказу Авнера у него не было. Он действительно подробно останавливался на замеченных им расхождениях. Однако он ставил вопрос: «Значит ли это, что я более не доверяю своему соавтору?». На этот вопрос он отвечал однозначно. «Нет, не значит». И далее он делал допущение, что приведенные Авнером объяснения всех неточностей кажутся ему убедительными. Кроме того, он отмечал, что все детали рассказа Авнера неизменно оказываются логически между собой связанными.

Дело не в том, прав был в своих оценках Бак или нет. Человек честный, он говорил то, что в тот момент думал. Но к чему же все-таки сводился сделанный им вывод?

Материалы Бака находились в распоряжении «Маклинса» и «Обсервера», и оба журнала использовали только ту их часть, которая, казалось, подтверждала тезис: рассказ Авнера, по всей вероятности, доверия не заслуживает. Все остальные рассуждения Бака они игнорировали. Неудивительно, что обе редакции отказались показать мне его отзыв.

Оценивая работу Бака по достоинству, я могу сказать, что он не пошел дальше сравнения данных Авнера с материалами, опубликованными в печати, или оценками сведений об уничтожении террористов, которые к тому времени стали известны другим журналистам. По какому пути пошел бы Бак, если бы продолжал свои исследования, можно только гадать.

Кстати, Бак обнаружил серьезные расхождения между версией Авнера об убийстве Хамшари в Париже и заключением французской полиции, которая расследовала это дело. Я же пришел к обратному выводу: рассказ Авнера ни в чем не противоречил заключению французских властей. Как бы то ни было, но Бак не стал продолжать расследование, а предпочел обратиться к Авнеру за разъяснениями. Он исходил из предположения, что официальные данные полиции верны. Я пошел по несколько другому пути. Натыкаясь на несоответствия, я тоже иногда обращался к Авнеру, но не торопился сличать его показания с официальной версией. Такой подход себя полностью оправдал. Правота Авнера подтверждалась либо им самим, либо другими источниками. ( В качестве примера я могу привести случай ранения человека, который, возможно, был агентом КГБ. Этот эпизод озадачил в свое время Бака, а затем и меня. Упоминаний о нем нигде не было. Впоследствии, однако, совершенно независимый источник подтвердил реальность этого происшествия. Эти сведения мои издатели предоставили в распоряжение журналов «Маклинс» и «Обсервер».)

Миллера и Чессхайра короткое расследование привело к заключению, что я и мои издатели попались на удочку мошенника, которому удалось запродать нам материал, отвергнутый в свое время Баком. Авнер, мол, использовал оставшееся в его распоряжении время, чтобы все им состряпанное привести в соответствие с опубликованными фактами.

Я объяснил обоим журналистам, почему их предположение кажется мне совершенно неправдоподобным. Невозможно допустить, чтобы мошенник, который сначала делает грубые ошибки, в мгновенье ока превратился в дотошного исследователя, способного изучить весь интересующий его материал до мельчайших подробностей.

По данным Бака, получалось, что Авнер даже не побеспокоился о том, чтобы прочесть отчеты, опубликованные в газетах. Такой человек не станет через какие-нибудь один-два года тратить многие месяцы и десятки тысяч долларов на то, чтобы удостовериться в том, каков в действительности рисунок решеток на глухих улицах в предместьях европейских городов. Подобное перевоплощение ни практически, ни психологически представить себе невозможно.

Мошенники бывают разные, но они либо небрежны, либо дотошны. Одно из двух — либо они предусмотрительны и располагают временем, ресурсами и достаточной квалификацией для того, чтобы проводить исследования, либо наоборот. В течение одного или двух лет мошенник определенного типа не может превратиться в свою противоположность.

Мне кажется, что поначалу Авнера просто плохо понимали (его английский язык даже двумя годами позднее, когда мы с ним повстречались, был далек от совершенства). Не исключено, кроме того, что, начиная свой рассказ он не решил для себя окончательно вопрос, насколько будет откровенен. Он не мог забыть и о своем конфликте с Мосадом.

Хорошо известно, что бывшие агенты говорят о себе неохотно даже если совершенно добровольно на это идут. Останавливаются только на отдельных эпизодах. Путаются. Случается, что они кое-что скрывают или меняют в своей информации. Мотивы такого поведения бывают разные — иногда это страх, иногда «остаточная» лояльность по отношению к бывшим хозяевам. Случается, что они просто не могут ответить на вопрос, но опасаются признаться в этом, боясь подорвать к себе доверие. Тогда они наспех что-нибудь сочиняют или свои догадки выдают за факты. Для того чтобы создать атмосферу доверия и получить подлинную информацию, требуется немало времени.

Я полагаю, что всего изложенного достаточно для того, чтобы объяснить недоразумения, которые возникали у журналистов в общении с Авнером. В течение двух лет у меня было больше возможностей, чтобы расположить к себе Авнера, чем у кого бы то ни было до этого.

Следует иметь в виду, что Бак с самого начала решал вопрос не в пользу Авнера, если его данные не совпадали с опубликованными в печати. Этот подход был ошибочным, что в дальнейшем и подтвердилось.