Владимир Корнилов - Убийство в Ворсхотене

На время все затихли. Лазарев, улучая моменты, когда тюремщики не обращали на него внимания, пытался левой рукой расшатать болт на стуле, все больше убеждаясь в бесполезности этого занятия. Что-то нужно было придумать. Желательно до приезда Умара. Главарь, воз можно, приедет не один — тогда и без того призрачные шансы справиться с мучителями исчезнут совсем.

Только Лазарев подумал об этом — как со стороны двери, над которой висели зеленые буквы «Exit», раздался стук, все время усиливающийся. Верзила взял калаш на изготовку. Правда, юнец продолжал спокойно перебирать кассеты в сумке от камеры, видимо признав стук трости своего вожака. Владимир понял, что теперь ему нужно справляться с большей компанией.

В дверях появился Умар, всем весом опиравшийся на трость — не заметить этот набалдашник с головой волка было сложно. Чеченец тяжело дышал и хромал еще больше, чем тогда, в лесу.

— Что, бандитские пули? — заботливо поинтересовался у него Лазарев.

— О, так наш мусорок в хорошем настроении, оказывается, да? — заявил задыхающийся Умар.

Почти сразу за ним показалась любопытствующая голова последнего из той зловещей четверки, которую Владимир увидел в лесу, — водитель бусика, привезший жертву. Тогда Лазарев его фактически и не рассмотрел, сейчас же сразу обратил внимание на дергающийся глаз и постоянное потирание рук — верный признак психического расстройства и душевной нестабильности. Вот его-то и надо будет брать в оборот, чтобы сократить число участников этой вечери.

Оценив возраст Умара, Владимир понял, что не ошибся тогда в лесу — предводителю стаи было около шестидесяти лет. Волосы его были совершенно черными, зато на подбородке отчетливо проступала 3-4-дневная абсолютно седая щетина. Что сразу бросилось в глаза — так это уже знакомые скулы, точь-в-точь как у юного «оператора». Сомнений быть не могло: Умар был отцом этого самовлюбленного сосунка. Теперь понятно, почему пацан командовал амбалом до появления отца в зале. Теперь же «оператор» затих и полностью уступил инициативу папе, лишь подхихикивая тому.

На что еще сразу обратил внимание Лазарев, так это на массивную борсетку, которую Умар тащил под левой, свободной от клюки, рукой. Судя по ее габаритам, там вполне мог поместиться и какой-нибудь пистолет-пулемет. У «чокнутого» проводника Умара оружия, похоже, не было. Таким образом, в комнате из оружия находились лишь калаш, кинжал джихадистов и «что-то» в борсетке Умара. Ну, если не считать и бесполезной ручки, валяющейся на столе. Правда, за спиной у себя Лазарев заметил также кучу сброшенного туда хлама, какие-то мешки и сдвинутые тумбочки — там могло находиться все что угодно, вплоть до взрывчатки.

— Я говорю, что если уж хром на обе ноги, то лифты в следующий раз строй вместе с небоскребышами, — продолжал задевать хозяина помещения Лазарев.

— Чо ты несешь, ты, а! — начал вскипать провожатый Умара. Тот одернул психа на своем языке, и Лазарев с удовольствием для себя отметил недовольство обиженного.

— Так построил я лифт, мусорок, — Умар уже присел на стол и пристально рассматривал своего пленника. — Но электричество ж надо включать.

— Вах, какой жадный мне тюремщик попался, слюшай, — начал передразнивать акцент собравшихся их пленник.

— Я гляжу, Шамиль тебя мало обрабатывал до моего прихода, да? Что ты такой борзый, да?

— Ах, так этого жирняя зовут Шамиль? Не однофамилец Басаева?

Верзила что-то заговорил по-чеченски — видимо, выяснял значение слово «жирняя». Когда хихикающий сын Умара объяснил это, глаза Шамиля налились кровью и он начал что-то бурно объяснять предводителю.

— О, я знаю, что он говорит, — продолжил свою линию Лазарев. — «Шеф, дай я ему двину!» Верно?

— Нет, дарагой, ты неправильно перевел значение фразы «секир-башка», — прохрипел Умар. — Ты же видел, что наш Шамиль умеет с этим ножичком, да? Вот он и горит желянием отточить свое мастерство. Ты мне лучше скажи, кэгэбистская сволочь, что ты делал в том лесу среди ночи? Как ты там оказался? А потом и о Шамиле поговорим. Точнее, он с тобой поговорит.

— Да что я там делал? Вас вел, разумеется, — не моргнув глазом соврал Лазарев. — Вы давно у нас на крючке. Вот и устроил я засаду, все заснял, задокументировал. Теперь вот за выкупом приехал.

Известие вызвало оживленное обсуждение среди собравшихся, только Умар усмехнулся. Он поднял свою трость, призывая подчиненных к тишине.

— Не гони пургу, начальник. Ты там сидел еще до того, как мы появились. А мы этот лесок выбрали… как это… на ходу, наугад, да?

— Так мы в каждом лесочке по пути вашего следования засады расставили. У нас же руки длинные, вы же знаете, — Лазарев пока сам не знал, куда заведет эта вызывающая линия поведения, но он просто старался тянуть время. — Ладно, Умар, признаюсь тебе как на духу. Сдал вас твой водитель, вот этот, который с тобой пришел. Я сам видел, как мой шеф ему тридцать целковых за это отсчитывал. У нас благодаря вашему стукачу все досье на каждого есть.

— Что?! Что ти несешь! — взревел «психованный». — Ти знаешь, кто я такой, а! Да ти знаешь, что я с твой мама делал?

— Да, канешна! — снова стал передразнивать его Лазарев. — То же, что твой ишак в твой кишлак с тобой делал.

На этих словах «псих» с диким воплем подскочил к стулу и попытался нанести удар по лицу Владимира. Разведчик на этот раз был начеку и сам завалил стул на спинку. Правда, при этом он больно ударился затылком, из-за чего вновь почувствовал адскую боль и резкую тошноту. Послышалась ругань Умара. Когда Шамиль поставил стул на место, «психованный» уже стоял в двери и получал какие-то напутственные наставления от вожака стаи. Прежде чем закрыть дверцу под вывеской «Exit», чеченец зло посмотрел в сторону Владимира и демонстративно провел ребром ладони по горлу.

— На себе не показывай — дурная примета! — крикнул ему вслед Лазарев. С лестницы еще долго раздавались ругательства, больше похожие на русские маты, чем на чеченский язык… Что ж, на какое-то время силы противника сократились. Правда, надолго ли?

Самым тревожным было то, что Умар отдал команду и своему чаду включить камеру, а Шамиль спрашивал что-то про балахон. Надо было срочно что-то придумывать, чтобы снова потянуть время.

— Так что ж ты, Умар, своего кореша Заура порешил? Нехорошо это, а? Не по понятиям.

— Что ты знаешь, а? Он такой же мне кореш, как и ты. Это он меня хотел кинуть, а не я его! Это он пытался меня обанкротить и прибрать к рукам этот дом, в который я почти все вложил! Он разорить всю мою семью хотел!

Тут Лазарев понял, на чем можно и нужно играть.

— Умар, мы с тобой деловые люди. Давай договоримся по-деловому. — Умар опять поднял свой набалдашник, дабы прервать разговоры, но после того, как Лазарев озвучил предложение, клюка так и осталась висеть в воздухе: — Я даю вам миллион за мою свободу. Миллион евро, разумеется.