Михаил Любимов - Как убивали Бандеру

Глухое молчание. Или смешок. Или крик: да ты спятила! Я что, шпион? Закон жизни, политики и разведки: с течением времени человек привыкает ко всему и, конечно же, к шпионству, человек привыкает ко всему, даже к смерти. Вскоре он уже консультировал ее, и считал это в порядке вещей. «Что тебе терять время на консультации? Принеси документы, я прочитаю и сделаю выписки. Утром унесешь!» — «Но их могут хватиться!» — «Хорошо, давай сделаем это в обед…» Сигарета за сигаретой, вой машин, бой часов, лай собаки, стук лифта, грохот двери. «Принес?» — «Да, да, я пообедаю сам, а ты читай!» Громыханье тарелок. Скрип табуретки. Кукушка фотографировала «миноксом», положив документы на сиденье стула, она держала камеру на спинке, лицо горело от вдохновения, голубые глаза светились счастьем.

Резолюция Центра: «В целях более надежного обеспечения безопасности следует перевербовать мужа непосредственно на нашу службу» — работать напрямую надежнее, жены бывают капризны и вздорны, даже если они борются за великое дело коммунизма.

«Милый, у меня есть товарищ, который очень хочет с тобой познакомиться!» — «Это еще кто?» — «Не ревнуй, это идейный друг…» — «Друг? Откуда?» — «Один советский журналист… симпатяга». Перевербовали. И закончена песня. Или проще: хорошо выпили, предались любви. «Послушай, есть шанс сделать хороший бизнес. Что, если я познакомлю тебя с моим русским другом? (Давным-давно рассказала о связи с нами в нарушение всех догм конспирации.) Обещают полторы тысячи в месяц…» — «Идет!»

Микки заскрипел на кровати, жена тяжело вздохнула, проснулась и с ненавистью прошипела, что она и так целыми днями с ребенком и почти не спит, и если Микки не перестанет скрипеть, то она плюнет на Лондон, на всю эту мерзостную службу (одни рожи чего стоят!) и уедет с сыном к маме на Тракайские озера под Вильнюс. Напуганный старлей быстренько превратился в ангела, осторожно выполз из постели, набросил шерстяной клетчатый халат (точно такой носил гомосексуальный владелец замка в фильме Висконти) и поплелся на кухню.

С этой парой работали серьезные ребята, иных уж нет, а те далече, иных расстреляли или выгнали, иные спились, в справке о Мерилин, которую он читал в микропленке через специальный аппарат, мелькали клички. Военные и послевоенные Томы, Грегори, Энтони постепенно уступали место солидным Томовым, Григорьевым, Антоновым, оно было спокойнее, не дай бог, обвинят в космополитизме, выпить, что ли? Ни в коем случае, надо следить за здоровьем. Выпил валерьянки, вполз обратно в постель («Развел вонь!» — проворчала супруга героя и тут же заснула), и уже проваливаясь, уже когда окутывало тепло: а почему бы не использовать сына Кукушки? Гениально. Конгениально! Не забыть бы, надо записать…

И заскрипел, как слон в клетке, упертый задом во все стороны.

— Вот что, милый, — проснулась жена. — Хватит! Самолет в Москву улетает через два дня. Ты думаешь только о себе, ты эгоист, и на нас тебе глубоко наплевать!

И заснула. Спи, милая, ты не знаешь, как я счастлив! Совершенно голый, как будто и не сотрудник мощной организации и не выдающийся старлей, на цыпочках вышел он в кухню, достав из ванной полотенце, дабы прикрыть срам, если вдруг из комнаты напротив выйдет в туалет соседка (жили в коммуналке, не отрывались от родной действительности). Спасибо, мысль, что ты иногда есть. Откуда все идет? От французского генерала Лиотэ, который объяснял садовнику, что мощные дубы появлялись не с неба, их нужно сажать заранее, лет за сто, а потом лелеять и холить, пока они не превратятся в украшение и гордость парка и всей нации. Именно так и появилась великолепная «кембриджская пятерка»! Ким Филби, Гай Берджесс и другие студенты, бывшие ничем для разведки. Вот оно, то самое, ленинское звено, за которое можно вытянуть всю цепь, и виделась мама Рамона Меркадера, надежная агентесса ОГПУ-НКВД, уговорившая своего сына прикончить Льва Троцкого, она совала ему в руки ледоруб, целовала на прощание и желала удачи. Несомненно, что Мерилин из того же теста, как и те, кто в Париже за ноги утягивал в машину оглушенного генерала Кутепова или пускал газ в морду Степану Бандере в Мюнхене. Прекрасная порода фанатиков и великих мучеников, легко всходящих на эшафот и бросавших перчатку пошлому мещанству, — «о, почему так лживо, вяло ты лижешь этот белый лист? Перо, будь скрипкой, будь кинжалом, о хлябь ночную расшибись! И тех прославь, кто мыслил строго и жил по правилам своим, бросал семью, и дом, и Бога, был щедр и не бывал любим…» (Это герой — старлей, а не доходяга Блок.)

Итак, дело Ипполита (имя сына), будущее: президент, в худшем случае государственный секретарь, хотя нет, он же наполовину англичанин, главное — не спешить, суперконспирация, редкие встречи, определить мальца в Оксфордский университет, желательно в гуманитарный колледж (придется раскошелиться), поручить внедриться в американский клуб, посетить библиотеку при американском посольстве. Пожалуй, стоит выпить виски. Хорошенько разбавить. Это дело не хуже «пятерки», их же тоже вербовали в университете. «Капитана» задерживают, мерзавцы, и так всегда, себя небось никогда не задерживают. Красивая вербовка, но пока он выбьется в президенты или в госсекретари… (Еще виски.) Вот так завербуешь, получишь жалкого «капитана», которого и так бы дали, и уедешь, передав на связь. А потом, когда Ипполит станет большой шишкой, какой-то сукин сын снимет пенку, а Мустафа (псевдоним Микки), вылепивший из него агента, получит фигу (очень хотелось бюст Героя СССР прямо на улице Карла Маркса в Днепропетровске, где родился).

Утром Микки выложил грандидею резиденту, получил «добро» (слово это любили в КГБ, оно ассоциировалось с неким умным усатым дядей вроде полководца времен Гражданской войны Пархоменко) и начал готовиться к очередной встрече с Мерилин.

…Шептались нежно.

— Покойный муж не понял бы вашего подавления революции в Венгрии. (Господи, уж эти либералы!)

— Не революции, а контрреволюции… Они же вешали коммунистов на фонарях. (Представил себя, мотавшегося, как мочалка.)

— Муж считал главным свободу и демократию. (М-да.)

— Народ, увы, не всегда знает, что ему нужно. (А кто знает? Генсек? Стало тошно.) Знаете, Мерилин, а почему бы вам не пригласить меня в гости? Заодно познакомлюсь с сыном (напряглась, зря мы всех считаем дураками).

— Я приглашала и Павла, и других товарищей, но они всегда говорили, что это влечет за собой риск: вдруг кто-то случайно увидит или заскочат соседи… (Совершенно верно.)

— Сейчас обстановка изменилась в лучшую сторону. (То-то газеты каждый месяц сообщают об арестованных агентах!)

— Милости прошу, я буду очень рада. Я неуютно чувствую себя в ресторанах…