Александр Витковский - За пять минут до ядерной полуночи

«А ведь он сразу понял, что погибнет. – Ученый лишь сейчас ясно и четко осознал эту простую и ясную мысль. – Хотя, наверное, мог бы, как и я, укрыться за машиной…» Были еще и бумаги с тезисами его научных работ, где на каждой странице стояла личная подпись ученого, и листок с красным логотипом отеля «Марриотт» и подпиской о сотрудничестве с КСИР. Заляпанные кровью, оба этих документа теперь были у американца…

Вода освежала голову, ласкала тело, приводила в порядок мысли. Ему не хотелось шевелиться. Он замер под искусственным дождем из круглой железной тучки. Всем своим существом Мохаммед Салами наслаждался состоянием расслабленного блаженства и покоя. Он остался жив, и это было главным итогом уходящего дня. Но еще не закончился вечер, а впереди его ожидала встреча с Дэни и длинная ночь.

Он насухо вытерся, причесался, долго рассматривал рубашку и джинсы. Странно, но после всего случившегося на них не было даже явно заметных грязных пятен, так, кое-что по мелочи. Он открыл чемодан, достал новую футболку, натянул на себя тонкий шерстяной свитер, легкие брюки, свежие носки и неожиданно поймал себя на мысли, что искусственно тянет время… Только Аллаху было известно, как не хотелось ему встречаться с этим американцем! Но ученый медленно вышел из номера, тщательно закрыл за собой дверь и побрел к лифту.

Разведчик уже поджидал гостя и, судя по открытому ноутбуку Мирзы Рошана, времени зря не терял.

– Проходи, давай сюда, садись поближе к столу.

Американец говорил с гостем, как со старым знакомым. Тон его речи, может, и не был дружелюбен, но деловит, напорист и несколько фамильярен. Он провел его через небольшую гостиную своего люкса в кабинет, из которого можно было попасть в спальню, другая дверь вела в ванную комнату.

– Могу предложить виски. – Дэни выжидающе посмотрел на ученого. – Знаю, ислам запрещает употребление спиртного, и для всякого правоверного мусульманина это тягчайший грех. Но сегодня у тебя был трудный день, надо подкрепить силы, да и разговор нам с тобой предстоит долгий. К тому же уже вечер, солнце зашло, и Аллах не увидит твой…

– Все вы, американцы, циники, наглецы и прагматики. – Кощунственное упоминание неверным имени Бога Единого разозлило иранца. – Вы хотите развратить и купить весь мир, потому что в нем видите начало своей жизни, ее продолжение и конец. Но вы не знаете одного: наш мир приходит из Вечности и уходит в Вечность. В наших халифах течет кровь Пророка и вместе с ней всем шиитам дарованы его духовные начала. Шиизм – это суть ислама. И мы не боимся смерти. Шииты – воины духа, истины, любви и самопожертвования.

Дэни застыл с бутылкой виски в руке, внимательно и напряженно слушая выразительно-негодующую речь молодого перса шиита.

– Извини, я не хотел обидеть тебя и твою веру, – примирительно начал он. – Но мне кажется, что сегодня именно гражданин США Майкл Слинч проявил себя как истинный воин духа и самопожертвования. – Разведчик абсолютно не хотел уступать напору своего молодого оппонента в неожиданно возникшем богословском споре, да еще и на повышенных тонах. И, постепенно усиливая модуляции в голосе, он продолжил:

– Ведь именно Майкл ценой собственной жизни спас тебя. Он погиб, но как настоящий воин, сумев спасти друга и покарать врага, достойно отомстив за свою смерть. И не забудь, что у него тоже есть жена и маленький сын. А убить вас хотел, если ты помнишь, твой единоверец, тоже шиит. Хороши воины ислама! Один – убийца, другой – трус.

Американец хищным белоголовым грифом навис над иранцем. Казалось, еще чуть-чуть, и он вдребезги разобьет бутылку виски о его голову. Под таким эмоциональным нажимом гость съежился и просто влип в кресло. А разведчик продолжал свою гневную тираду.

– Как ты думаешь, почему Майкл не спрятался от взрыва за багажником автомобиля? Ведь он бы успел! Ну, получил бы рикошетом от мостовой несколько осколков по ногам, но остался бы жив. Но он мертв! А тебя вообще ни один осколок даже не поцарапал…

– Не знаю… Я думал об этом… но не знаю, почему он так поступил.

– А я знаю! – Понизив голос, Дэни сделал выразительную паузу. – Знай и ты. Ушел бы Мирза на своем мотоцикле, и вся твоя семья сгнила бы в тюрьме. А тебя бы забили камнями как шпиона и предателя, – шумно выдохнув, Майкл продолжал: – Знаешь, как это делается?! Свяжут тебе руки за спиной, зароют по пояс в землю или привяжут к столбу и будут швырять в тебя камни – не очень большие, чтобы не убить сразу, и не очень маленькие, чтоб насладиться твоими мучениями…

Американец замолчал. Воцарившуюся тишину нарушало лишь его тяжелое прерывистое дыхание.

Наконец, он откупорил бутылку и плеснул в стакан со льдом немного виски.

– Можно и мне, – тихо попросил гость, – только с колой, если можно…

– Конечно, можно, – негромко и уже спокойно ответил хозяин номера, налил в другой стакан «Чивас Ригал» 18-летней выдержки и на две трети разбавил его кока-колой.

– Признаюсь тебе, – сказал американец, подавая стакан Мохаммеду, – я никак не ожидал, что Мирза использует магнитную мину. Получается, он хотел уничтожить вас обоих.

– Выходит, что так, – согласился перс угрюмо. – Обычно такой способ применяют агенты Моссад, когда охотятся за нашими учеными-атомщиками.

– Значит, в ваших спецслужбах хорошие ученики, на лету схватывают науку убивать…

– Учителя тоже неплохие, – не полез за ответом в карман иранец.

Не реагируя на эту колкость, американец продолжил размышлять вслух.

– Зачем он хотел убить тебя и Майкла? Ты сделал что-то не так, и он перестал доверять тебе?

– Он мне сразу не доверял. И предупреждал меня, чтобы я не садился в машину к Майклу.

– Почему?

Разговор стал приобретать ту оперативную ценность и значимость, которые не предназначались для чужих ушей. Будто вспомнив об этом, американец взял пульт, включил телевизор и отыскал англоязычный (кажется, это был ВВС) канал. Затем он вошел в ванную, на полный напор открыл водопроводный кран, а вернувшись в комнату, оставил за собой широко открытую дверь. Дикторская речь и музыка, бурлящий шум бьющей в ванну воды и, наконец, их собственные голоса сливались в невообразимую какофонию и гвалт, в которых трудно было разобраться и хоть что-то понять. Поймав недоумевающий взгляд своего гостя, он кивнул на открытую дверь ванны и пояснил:

– Шум льющейся воды – старый, как мир, прием на случай прослушки. Но именно он заглушает наш разговор, и далеко не каждый электронный фильтр сможет технически очистить от него аудиозапись нашей беседы. А дикторский текст – еще одна дополнительная трудность для тех, кто вдруг захочет нас подслушать. Так что можем говорить спокойно, но желательно потише.