Вольфганг Шрайер - Акротирский шпион

— Езжайте спокойнее, но немного быстрее, — сказала Гелен Вальполю, — и остановитесь около военного склада.

Она велела достать из багажника аптечку, быстро покопалась в ней и, вынув из нее бинты приказала мне:

— Снимайте мундир… Подождите, я помогу вам… Надо попробовать перевязать кровеносные сосуды на вашей руке.

Так завершилась наша вторая вылазка в Акротири.

После этого случая я стал чаще встречаться с Гелен. Она была приветлива со мной, но при всей своей любезности держалась на определенном расстоянии, — казалось, не забывала о своем происхождении из высших слоев общества, о чем мне достаточно тактично намекал Вальполь. Я воспринял это как независимый от меня факт. И все же я попробовал бы сблизиться с ней, если бы она не была такой красивой. Я же не монах, а наоборот, очень компанейский человек. Дома, в Ливерпуле, у меня были друзья, которые регулярно приходили ко мне. А тут таких не было, и, конечно, я не мог долго выдержать без компании.

Меня тянуло к ней тем больше, чем меньше я был удовлетворен своей деятельностью. В конце августа стало ясно, что в деле Вальполя я дошел до мертвой точки. Ему абсолютно ничего нельзя было предъявить; и мое начальство, как видно, тоже не верило в его шпионскую деятельность. Поняв это, я воспользовался временем, чтобы отдохнуть и дать залечиться ране. Мои еженедельные отчеты становились все беднее, и в отделе контрразведки меня вообще не критиковали за такую работу.

Только через три недели появились некоторые обстоятельства, которые опять возбудили во мне страсть к расследованию. Об этом я хочу рассказать подробнее.

В понедельник, третьего сентября, меня вызвали в штаб военно-воздушных сил для персонального отчета. В вестибюле я встретил израильского и турецкого офицеров связи; последнего определил по тому, что он, кроме звездочек, носил на погонах еще и эмблему полумесяца — в остальном его униформа почти ничем не отличалась от американской. Оба офицера были в звании майора, и меня заинтересовало, что они тут делают.

Подполковник Тинуэл принял меня в той же самой комнате; на ее двери все еще висела обманчивая табличка с надписью «Медицинский отдел». Тинуэл пригласил меня сесть и опять предложил холодный лимонад и сигареты.

— Так, говорите, ваше дело не продвигается вперед? — спросил он. — Ну что же, ничего не поделаешь, лейтенант, в нашем деле необходимо быть очень выдержанным и настойчивым. Не опускайте руки. Рано или поздно этот тип покажет себя. Каждый агент в один прекрасный день допускает какую-нибудь ошибку, которая приводит его к провалу.

Конечно, это были пустые слова. Я ответил ему в том же духе — мол, постараюсь. Но, Тинуэл, наверно, ощутил что у меня на душе, так как на его продолговатом лице промелькнула улыбка.

— Наверно, потому что вам до сих пор не удалось разоблачить этого Вальполя, вы думаете, что мы гоняемся за привидениями, — сказал он отцовским тоном. — Если это так, я должен вам кое что сообщить. В конце прошлого месяца сюда, в порт Ларнака, прибыл отряд французских танков типа АМХ-13; они, как это заверяет армейское командование, были выгружены в темноте, с соблюдением всех правил маскировки, а затем вместе с английскими танковыми подразделениями в ночном марше направились в подземные укрытия на восток от Атиены…

— При этом они, насколько мне известно, переехали две или три козы…

— Что? Послушайте, лейтенант, я рассказываю это вам не ради шуток! Ночью танки были введены в укрытие, а через несколько дней наша служба прослушивания перехватила в районе Фамагусты зашифрованную радиограмму неизвестного агента, который сообщал об этом факте. Нам удалось расшифровать радиограмму. В ней сообщалось о французских танках АМХ-13, и, — что очень удивительно, — эти пройдохи знают что танки окрашены в желтый цвет, и, значит, предназначены для боевых действий в пустыни.

— Вероятно, сэр, греческие партизаны видели танки на марше.

— Допустим: но ведь впотьмах нельзя рассмотреть, в какой цвет они покрашены. Мистер Андерсон, тут идет речь о целой организации, которая опирается не только на греческих крестьян, а и на других лиц. Мне бы не хотелось сегодня больше обсуждать эту тему. Держать в тайне передислокацию своих войск — это дело командования армии. Но я уверен, что вы из этого сделаете надлежащие вывода для своей работы.

— Так точно, сэр.

— Что касается обломка того барельефа, то мы вынуждены были передать его «Секрет Сервис» [9] Секретная служба — английская разведка. К сожалению, кроме самого Вальполя, кажется, тут нет ни одного эксперта по старинным предметам, поэтому «Секрет Сервис» послала ваш трофей авиапочтой в Лондон. А заключение экспертизы мы еще не получили.

Несмотря на все сказанное, у меня было чувство, что подполковник не придает слишком большого значения делу Вальполя. Что бы он мне не говорил, для него это задание не выходило за рамки других повседневных служебных дел. Скорее всего, Тинуэл закрепил часть других своих подчиненных за десятком таких же сомнительных иностранцев, не рассчитывая на какие-то сенсационные результаты. Но чтобы все-таки побудить каждого из своих людей к активным действиям, он время от времени вызывал их в свою комнату и, угощая холодным лимонадом, пришпоривал необыкновенными историями. Очевидно, это был его особенный, проверенный на практике особый психологический метод руководства агентурой. Для себя лично я решил взять за правило в первую очередь его последние слова: «Работайте терпеливо, не спешите, всегда думайте о собственном прикрытии и не делайте чего-то неосмотрительного».

Вернувшись в гостиницу, я в обществе Гелен пил кофе и решил обращаться с ней тоже благоразумно, не спешить, и не делать ничего неосмотрительного.

Дней десять спустя в «Ледра Палас» поселился капитан Французской Республики по фамилии Жако. Это был статный красавец, среднего роста, с седоватыми волосами, которые ниспадали ему на щеки бакенбардами в виде небольших котлет. Ходил он в пилотке набекрень и в красивом офицерском мундире французских парашютистов, а грудь его украшала разноцветная орденская лента. Все это было ему к лицу.

Для своего воинского звания Жако казался несколько молодым — очевидно звание было внеочередным; и вряд ли причиной этого было что-то другое, чем его необыкновенная храбрость. Это был на удивление показной герой. Я не на миг не сомневался — заведи с ним только разговор — и он сразу же начнет рассказывать о своих приключениях во вьетнамских джунглях, об обороне лесной крепости Дьен Бьен Фу или об отважных десантниках на вертолетах в раскаленных тропическим солнцем горах Атласа.

Этот офицер, необыкновенный уже сам по себе, сразу обратил мое внимание тем, что, увидевши в вестибюле гостиницы Гелен, с самодовольной улыбкой знатока женщин повернулся в ее сторону и несколько секунд с захватом смотрел ей вслед. Между прочим, об этом мелочном случае я скоро совсем забыл. Даже его имя услышал только спустя.