Григорий Володин - Черные земли

…Шторм затих к рассвету. Прояснилось, и степи заиграли осенними красками. Чабаны снова тронулись в путь.

К вечеру показались строения фермы около артезианского колодца.

- Вот, Сережа, мы и дома, - сказал Федор идущему рядом помощнику.

- Это наша кошара? - спросил Сергей, указывая на ферму.

- Она, - ответил Федор и, услыхав сигнал автомашины, обернулся. Глядя на машину, медленно объезжавшую отару, сказал: - Похоже, капитана Дубова «Победа».

Машина обогнала отару и остановилась. Из нее вылезли двое - невысокий, полный Дубов и рослый, тяжелый в плечах старший лейтенант Захаров.

- С прибытием, Федор Яковлевич, - протянул руку капитан. - А я думал, вам место зимовки переменили. Ведь вам теперь и у второго колодца пастбища отвели?

- Да, Афанасий Ильич, - ответил Федор. - В этом году наш колхоз на зимовку пригнал на одну отару больше.

- А может, на две? - улыбнулся Захаров.

- Нет, - заспорил Федор. - Точно, пять отар. Голова к голове, десять тысяч! - он виновато вздохнул. - Если не считать наших потерь. Тридцать штук волки ночью зарезали…

- Да, натворил дел ураган, - Дубов помолчал. - А вы знаете, Федор Яковлевич, еще одна ваша отара вышла сюда…

- Перед моим уходом был такой разговор. Потом решили ее оставить дома. Значит, будет здесь? Ну что же, места и ей хватит. - Федор взглядом обвел степь, задержался на ферме, спросил: - Вы, случайно, не знаете, наш представитель отремонтировал мою кошару?

- Нет, - ответил Дубов. - Да для ее ремонта легко плотников найти. К колодцу, к свежей водице, люди едут охотнее. Правильно сделал, что сперва в степи отремонтировал. В воскресенье, пожалуй, в Бугровом наймет людей.

- Наймет, - охотно согласился Федор и спросил: - Много сгорело пастбищ?

- Не меньше тысячи гектаров, - недовольно ответил Дубов.

Федор переменил разговор.

- Что нового в Бугровом? - спросил он.

- Заложили кинотеатр. Рыбаки на капроновые сети перешли…

- Слыхал я от кубанских рыбаков, что капроновые - уловистее и крепче… Кто приехал, переселился?

- Нет, все по-старому. Сейчас, как всегда, наплыв мастеровых да охотников.

- Охотникам - самый сезон. Дичь, поди, валом валит? А что, Афанасий Ильич, не присмотреть ли стаю дудаков? Приедете? - спросил капитана Федор.

- Присмотри, приеду, - согласился Дубов.

Захаров удивленно посмотрел на него, усмехнулся про себя: «После такого пожара?» А капитан продолжал:

- Обязательно - выберусь с ружьишком дроф погонять. Они сейчас спокойные, непуганные… Мы с дедом Михеем приедем.

- С тем мы добудем дроф, - улыбнулся Федор. - Знатный охотник!.. Как он поживает?

- От Прохора ушел на ферму, чабаном. Говорит, не могу вместе жить. Он его за молчанку раскольником стал звать. Ленька подрос, с дедом дружит - водой не разольешь.

- Скажи пожалуйста, так и не меняется Зуйков. Знавал я его и до войны. Парень как парень был, - сказал Федор. - Нельзя сказать, чтобы из боевых, но ничего…

- Да он и сейчас ничего, - тихо сказал Захаров. - Работает, не пьет, не скандалит. Одна беда: живет нелюдимо, как бирюк…

- Ну, счастливо располагаться, Федор Яковлевич, - закончил разговор Дубов. - Ты здесь старый житель, порядки знаешь. За сеном присматривайте, осень очень сухая.

- Завтра все скирды объеду, - пообещал Федор. - Где плохо опахали стога, заново с плугом пройдемся.

- Вот и добро, - Дубов посмотрел на стоящего недалеко молодого помощника чабана, подумал: «Впервые пришел на зимовку, ишь, любуется нашими степями». Садясь в машину, попрощался:

- Бывай здоров, Яковлевич!

- Всего доброго, - ответил Федор.

Старший лейтенант Захаров сел за руль. Машина побежала мимо колодца. Дубов оглянулся, посмотрел на чабана около отары, сказал:

- Пришел в степь еще один настоящий хозяин…

Глядя на степь, Дубов не прятал восхищенной улыбки - он любил эти равнины. Сколько бывал он здесь, и каждый раз просторы раскидывались перед ним новыми красками. Часто он с удивлением наблюдал, как иногда после двухнедельного снегопада пастбища остаются черными от высоких трав. Только в самые пуржистые зимы, когда целый месяц изо дня в день сыпятся сверху белые хлопья снега и воет ветер, покрываются сугробами степные просторы, и тогда становятся они белыми и безлюдными. Многочисленные отары чабаны загодя угнали к фермам.

Но недолго лежит заснеженной степь. Угомонится северный ветер, повеет с Каспия теплом, проглянет солнце, и незаметно истают снега. Опять под ветром шумит высокий аржанец, вздрагивает жесткий чернобыл, тянет горьковатым запахом от седой полыни, а на буграх и взгорках от влаги перестает быть хрупкой сурепка. Снова из края в край лежат черные от трав степи. Редко видят эти необозримые просторы белыми - вот и назвал их народ Черными Землями.

Весной, кажется, солнце еще как следует не пригревало, еще редкий степной житель на солнцепеке видел подснежник, а сочные зеленя уже пошли в рост.

В начале мая вся степь вдруг станет желтой-желтой от зацветшей сурепки, а в конце - поседеет от «суслиного хвоста», как называют здесь невысокую густую траву, выкидывающую колос, похожий на хвост суслика. В пору буйного цветения перекати-поля степь вблизи - ярко-голубая, вдали - бледно-голубая. Побелеет от жаркого солнца сурепка, отцветет перекати-поле, уже поднимется в полный рост полынь, и снова седеют неоглядные просторы. Незаметно созреют колосья чернобашечника, и необъятные дали словно прикроются тенью.

С весны до поздней осени на Черных Землях стрекочут косилки. Трактористы, возчики, шофера - безвыездно на покосе. Стога сена вырастают сперва у ферм, потом все дальше и дальше в степи.

Все черноземельские дороги сходятся у артезианских колодцев. Здесь же строятся фермы - капитальные, с домами для чабанов, хранилищами для зимних запасов; в конце лета появляются представители колхозов, чтобы подготовить зимовье для чабанов и отар; приходят колонны машин с лесом, кирпичом, красками, гвоздями. Стекаются на Черные Земли на сезонные работы плотники, столяры, печники, каменщики - строить, ремонтировать, готовить помещения к зиме.

Дубов увидел ферму Максима Вавилова, повернулся к Захарову.

- Застанем Максима?

- На ферме? - уточнил Захаров. - Нет. Он где-нибудь на участке с отарой.

Машина взбежала на небольшой взгорок и остановилась. Навстречу никто не вышел.

- Будем его искать? - спросил Захаров.

- Да. Надо уточнить с пожаром. Пастбищ гектаров с тысячу сгорело… - Дубов помолчал. - Не верится мне, чтобы загорелось от молнии. Не от скирды началось. Чья-то халатность - костер не затушили…

После свирепого шторма на Каспии дул свежий ветер. Море еле перекатывало волны. Солнце пригревало.

Парусная лодка плыла мимо прибрежных камней белого городка Избербаша, что вольно расположился у самых морских бурунов. Из-за борта в носовом отсеке торчали концы стволов ружей. Около мачты, привалившись к ней, полулежал, закинув ногу за ногу, круглолицый средних лет мужчина с трубкой в зубах.