Григорий Володин - Черные земли

- Уплыла! - Кондаков тихо выругался. Сунув пистолет в карман, спросил: - В ней ничего не осталось?

- Ничего. Я проверял. Будем догонять?

- Куда там! Здесь течение сильное, - Кондаков быстро достал компас, посмотрел на светящуюся стрелку. Прикинув направление ветра, облегченно вздохнул: - К утру она будет в море…

- Да? Ну, тогда не определить, откуда ее унесло. Море - не пруд…

Они подняли ящики на плечи, вышли на свою тропу.

Четыре дня назад, добравшись до зарослей, охотник из поселка Бугрового Антон Черненко целый день неторопливо оборудовал стан. Потом три дня бродил по взморью, отдыхал. Больше чем «на котел» он не добывал дичи. Под воскресенье он собирался идти в поселок и вернуться ни с чем, как и всякий настоящий охотник, не мог. Ему во что бы то ни стало надо было сегодня попасть на воздушную тропу гусиных станиц и принести в Бугровой добытых гусей.

Октябрьскими ночами около Даргинского протока плохо спится охотнику. На болотах, на глухих заводях, на широченных морских меляках стон стоит от великого множества перелетной дичи. В воздухе непрерывен шелест и шум крыльев, тревожен гогот серых гусей, резок крик цапель, пронзителен свист куликов. И если бы не затихал гомон птиц чуть за полночь, то ни один знающий себе цену охотник не выспался здесь, не вытерпел, среди ночи ушел бы отыскивать место для утрянки. Но задолго до рассвета наступает такая тишина, что кажется, - все птицы надорвались от крика и потеряли голоса. А иной раз спросонок подумаешь - перелетная узнала, что ты появился здесь, и покинула эти места. Всегда тревожно на душе в такое время. Чего только не думаешь перед утром, бредя через болото. То кажется, что ты как следует не почистил ружье и оно плохо будет стрелять, то - будто бы плохо приметил, где вечером низко летала дичь. Особенно волнует выбор места. Другой раз сменишь тропу и попадешь в такие крепи, что и сам не рад. Пока из них выберешься - уже солнце высоко, и лет прекратился.

Так случилось и с Антоном. Вечером он наметил себе место на далекой косе, точно рассчитал время, а потом свернул на какую-то кабанью тропу и вышел к Даргинскому протоку - совсем не туда, куда хотел. Правда, и здесь охота могла быть хорошей, если ветер засвежеет, только не из степи, как сейчас, а со стороны моря, пойдут и сюда на кормежку гуси, успевай только заряжать. Но примет на то, чтобы подула моряна, никаких не было, и Антон остановился, закурил. Потом посмотрел на часы. Поздно, не успеет он теперь к рассвету на косу. Он громко сказал самому себе:

- Э, разиня, куда забрел! - повернулся и быстро пошел от протока.

У большого болота Черненко посмотрел на остров, заросший ивами, подумал: «Если перебраться туда, можно уток порядочно настрелять… Но пока доберешься, ноги повыдергиваешь - грязи по колено», - и он, свернув с тропы, направился к далекой косе.

Антон еще шел, когда рассвет зажег ярким пламенем края туч, отодвинул горизонт, посветлил небо. Вокруг все ожило. Закричали, загомонили птицы. Они стаями поднимались с болот, покидали заводи, взлетали с меляков и мчались в море. Там начали быстро расти черные, подвижные острова - это перелетная садилась на дневной отдых.

Выйдя на косу, охотник устроил скрадок, осмотрелся. Прямо на него летели колпики - белые, редкие в пролете птицы. Он осторожно выставил из скрадка ружье, поймал на мушку длинный, расширяющийся к концу, лопатообразный клюв колпика и нажал на спуск. Птица, подкошенная дробью, свалилась вниз.

- Есть! - весело воскликнул Антон. От удачного выстрела, от красоты сверкающих утренними красками просторов ему стало радостно: хотелось кричать, громко смеяться. Он кинул ружье за плечи, сложил рупором ладони и во весь голос закричал:

- Эге-ге-гей!

Море подхватило его крик, понесло вдаль, потом громким эхом вернуло назад. Вокруг испуганно взмыли вверх тысячи птиц и грянули разом, всяк по-своему, и все слилось в один мощный крик и застонало над взморьем:

- А-а-а-а!

Антон громко рассмеялся.

- Хорошо, что я один здесь, - вслух сказал он. - За такое веселье влетело бы от соседей по загривку. - Он полюбовался засиневшим горизонтом, понаблюдал, как над темным морем, будто белые глыбы льда, один за другим плыли лебеди. Увидя летящих на него гусей, присел. Подпустил птиц так близко, что увидел испуг в их глазах, когда они заметили его. Гуси кинулись врассыпную. Антон выбрал самую быструю птицу и догнал ее снайперским выстрелом.

Когда солнце добралось до зенита, Антон, связав добычу, отправился на стан. Около болота, за которым виднелся остров с ивами, он наткнулся на следы. Кто-то сегодня прошел здесь.

Ни один уважающий себя охотник не откажет себе в удовольствии разобраться по следам, что здесь произошло. Антон огляделся, надеясь увидеть людей. Никого не было видно. Глухие камыши окружали болото, а остров так зарос, так был забит сушняком, что на нем, верно, редко бывали даже звери. Но следы тянулись к острову. «Охотники?» - подумал он. Но утром он не слышал выстрелов. Антон прошел немного вперед, разглядывая сквозь воду отпечатки резиновых сапог. Кое-где было ясно видно два следа: один - большой, другой - меньше. Люди несли что-то тяжелое, глубоко увязали в грязи. Антон ступил рядом. Следы проходивших здесь были глубже.

«Что ж это они тащили? - подумал он. - Обожди-ка, - сказал он сам себе. - Прошли на остров и не стреляли?.. Неужели?.. - и он пошел по следам. - Да… это браконьеры убили кабана. Сложили мясо в сумки и прут на себе. Запрещена охота, а они стреляют. Думают, что здесь глухомань, все можно… - Он, настороженно поглядывая по сторонам, тихо пошагал к острову. - Сейчас они должны спать. Попробую взять их сонными!»

На желтом песке острова Антон ясно увидел, что браконьеры прошли тут за ночь не один раз.

«Может, уже ушли» - подумал он. Но, пересчитав следы, определил: они еще здесь, самые свежие отпечатки вели в кусты. Незаметно сбросив в кулигу осоки добытую дичь, взвел курки и, крадучись и прячась в зарослях, стал обходить остров, внимательно всматриваясь в чащу ив. «Только бы увидеть их первому…»

Вдруг ему показалось, что он слышит голоса людей. Он прилег. Разговаривали где-то за густым сушняком. Антон неслышно пополз. Вскоре он ясно расслышал разговор.

- Попробуй еще. Черт знает, ведь были предупреждены, а молчат, дармоеды!

- Может, своих? - глухо возразил другой.

- Своих рано… Наше время через пятнадцать минут.

В кустах тихо застучали. Глухой голос потребовал:

- «Арал»! «Арал»! Я «Рыбтрест»! Я «Рыбтрест!» «Арал»! «Арал»!

«Что такое? - вздрогнул Антон. - Перепились, что ли?»

- «Арал»! - позвал тот же голос. Потом зло выругался и сказал: - Молчат. Я на языке мозоли набил, а их, как черти с квасом съели…