Вячеслав Тычинин - Трое из океана

С годами Сергей Петрович привык к Сосногорску, но навсегда сохранил сердечную привязанность к Ленинграду. Альбом с великолепными цветными фотографиями одного из красивейших городов мира стал в семье Стрельченко реликвией.

Отец знал в Ленинграде каждый уголок. Лида, ребенком вывезенная на восток, не помнила почти ничего. Детская память сохранила только неясную слитную картину, в которой мешались гранитные набережные Невы, тенистые бульвары и парки с их чугунными решетками художественного литья, острые шпили Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Ярко запечатлелись в сознании девочки лишь вздыбленные кони Клодта на Аничковом мосту.

Зеленые сопки, окружавшие Сосногорск, казались Лиде родными. Ленинград был туманным прекрасным сном далекого детства.

Сергей Петрович очень любил свою единственную дочь и с самого раннего возраста взял ее воспитание в свои руки, чтоб оградить от «телячьих нежностей» матери, как он выражался. Елене Афанасьевне пришлось ограничить свои заботы питанием, лечением и нарядами дочери. Духовным же развитием девочки целиком занимался Сергей Петрович.

Лида была еще девочкой, а отец уже рассуждал с ней о серьезных вещах. Когда она выросла, поступила копировщицей в тот же институт, где работал и он. Сергей Петрович решил, что Лида обязана полностью знать трудный и тернистый путь исканий, которым люди пришли к созданию ракет.

В долгих вечерних беседах Сергей Петрович профессорским тоном рассказывал Лиде об основах ракетной техники. Сначала девушке казались очень скучными все эти схемы, разрезы, детали, но постепенно она заинтересовалась ими, начала понимать, для чего нужны чертежи, которые она аккуратно копирует в бюро.

— Ты уже знаешь, Лидусь, — поправляя очки в золотой оправе, говорил отец, — что человек смог создать управляемый снаряд только после изобретения четырех вещей.

— Ракетных двигателей, электронных приборов, сервомеханизмов и радиолокаторов, — на лету подхватывала Лида, загибая пальцы правой руки, сияя в ожидании похвалы.

— Верно, — одобрительно подтверждал Сергей Петрович, любовно глядя на дочь. — Головка у тебя смышленая. Но ты не представляешь себе, каких трудов потребовали эти изобретения! Сколько открытий понадобилось в разных областях науки!

— В каких же это, папа?

— В химии, аэродинамике, металлургии, радиотехнике… Возьмем одно только топливо. Мы, конструкторы ракет, требуем топливо наименьшего объема. Инженеры говорят, что оно не должно быть слишком вязким, иначе его не прокачать насосами. Термодинамики заявляют, что топливо должно загораться сразу. Двигателисты добавляют, что надо максимально снизить температуру сгорания топлива, чтобы облегчить охлаждение двигателя. И все сходятся на том, что топливо обязано быть очень энергоемким. Вот сколько требований! Попробуй сочетать их вместе! Мудрено?

— Мудрено.

— Наши химики все время ищут наилучшее топливо. Пока нет выгоднее фтора и металлоорганических соединений с добавкой алюминия. Но вот мы добыли топливо. А как подать его в камеру сгорания двигателя.

— Ну, папа, это-то уж, наверное, довольно просто. Ты мне прошлый раз рассказывал насчет сжатого воздуха и пороховых зарядов.

— Они годятся только для мелких ракет. Для высотных выход один: турбогенераторные агрегаты. А чем вращать самое турбину? То-то, девочка, все это неимоверно сложно. Одно тянет за собой другое, как в цепной реакции. Я снимаю шапку перед нашими учеными и инженерами, которые преодолели все эти трудности, создали лучшие в мире ракеты!

— Папа, а как их направляют? Ты мне почти не говорил об управлении ракетами.

— Сейчас расскажу. — Стрельченко радовался вниманию, с которым слушала его дочь. — Допустим, мы с тобой получили топливо, подали его в камеру сгорания, обеспечили воспламенение, добились охлаждения стенок двигателя, чтоб он не взорвался после запуска. Короче: двигатель работает, ракета летит. Куда? В небо? Нужен умный прибор, который поспевал бы всюду: регулировал работу двигателя, подачу топлива, обеспечивал заданный курс, подсчитывал скорость. Ошибка в сотую долю градуса и ракета упадет далеко в стороне от цели. Это называется попасть пальцем в небо.

— С такой кучей обязанностей никакой робот не справится.

— Конечно. Поэтому межконтинентальные ракеты наводятся при помощи комбинированной астрономической и инерционной системы управления. А вообще существуют четыре типа систем. Первый тип — автономное управление. Программному устройству ракеты перед запуском задается заранее вычисленная программа, и снаряд летит по ней. Второй тип — командное наведение. В этом случае снаряд управляется с места запуска командными сигналами, которые воспринимаются его бортовой аппаратурой.

— Два типа. А еще?

— Имей терпение. Не перебивай. Третий тип — автоматизированное наведение. Ракета удерживается на заданной трассе, например, на оси радиолокационного луча. На ракете есть приборы, опознающие трассу. Они-то автоматически и возвращают к ней ракету при отклонениях. Поправки вырабатываются счетно-решающими устройствами ракеты, передаются рулевым машинам, а уж те через сервомеханизмы поворачивают рули. И четвертый тип: самонаведение ракеты. Она воспринимает от цели какие-нибудь импульсы: тепловые, световые, электрические и сама направляется на нее. Допустим, город светит своими огнями. Ты понимаешь, Лида, как важна в таком тонком деле высокая чувствительность следящей, вычислительной…

— Я, папа, что-то сама потеряла чувствительность, туповата стала. Это, наверное, от голода.

Сергей Петрович спохватился:

— Совсем я тебя заморил учеными разговорами. Идем ужинать. Мама нас чем-нибудь покормит.

Постепенно у Лиды возникло непреодолимое желание своими глазами увидеть запуск. Хотелось, чтобы суховатые рассказы отца ожили в реальной картине подымающейся к звездам ракеты.

— Папа, ну попроси же Рампиловского, чтоб он разрешил мне посмотреть запуск ракеты! Смешно: работаю в институте, на ракетодроме, можно сказать, второй год, а еще не видела живую ракету.

Стрельченко долго отнекивался. Потом подошло замужество дочери, и ей самой стало не до ракет, но вскоре после свадьбы Лида возобновила свои атаки на отца.

— Хорошо, — пообещал наконец Сергей Петрович, — переговорю с Александром Кирилловичем. Пусть хоть плохонькую ракету тебе покажет.

Через неделю Сергей Петрович вошел к дочери, усердно копировавшей чертеж хвостового оперения ракеты, и с таинственным видом наклонился к ее уху:

— В конце дня будь готова. Поедем на ракетодром.

В «чайку» сели трое: Рампиловский, Сергей Петрович и Лида. Александр Кириллович умело вел машину по широкому бетонному шоссе, перелетавшему с одной сопки на другую.