Вячеслав Тычинин - Трое из океана

— Я в Крыму, Марианна, не новичок. Ялта, Феодосия, Алушта, Евпатория знакомы как свои пять пальцев. Каждый год сюда езжу. Работа, знаете ли, напряженная, интеллектуальная. Утомляешься! Хочется отрешиться от всего, от условностей, домашнего быта, дать волю чувствам, а не рассудку.

— Как я вас понимаю, Викентий Осипович! — сочувственно отозвалась Марианна, блаженно жмуря от яркого солнца большие черные глаза. Красивое лицо женщины с ярко-красными тонкими губами оживилось лукавой усмешкой. — Мне тоже всегда хочется на курорте забыть о работе, о делах, одним словом, встряхнуться.

— Ей-богу, мы созданы друг для друга! — перешел в лобовую атаку Павлищев. — Вы не находите?

Марианна вместо ответа лукаво погрозила ему пальцем.

В этот день, словно расшалившиеся дети, Марианна и Викентий Осипович бегали наперегонки, лазали по ска лам, ныряли с обрыва вниз головой.

После купанья обоим захотелось есть. Марианна разрезала предусмотрительно захваченные с собой помидоры, разложила на чистом полотенце кружки колбасы, ломти белого хлеба, кисти винограда. За едой Викентий Осипович рассказал несколько соленых анекдотов и удостоверился, что молодая женщина не собирается разыгрывать из себя недотрогу.

Прогноз подтвердился полностью. Едва стемнело, Марианна в хаотическом нагромождении крупных камней сама прижалась мягкими ищущими губами к губам Павлищева. Викентий Осипович обхватил теплые плечи женщины, притянул ее к себе.

— Марианночка!..

Гуляя по набережной Ялты, Викентий Осипович частенько заглядывал в магазины, тянувшиеся тут сплошной лентой, и покупал подруге разные безделушки. Принять крупный подарок женщина упорно отказывалась.

— Зачем? Я с тобой, Вика, вовсе не ради материальных выгод. Я и сама хорошо зарабатываю. Просто ты мне нравишься.

Такое бескорыстие приятно льстило самолюбию Павлищева, упрочивая эту мимолетную связь, такую обольстительную и вместе с тем не требующую никаких жертв. Значит, он еще может по-настоящему нравиться женщинам и даже таким красивым, как Марианночка!

На прощанье договорились, что если Павлищев будет в командировке в Обручеве, то навестит Марианну, а она в свою очередь приедет зимой хоть на пару дней погостить к нему в Сосногорск. Павлищев вручил подруге номер своего квартирного телефона, а на всякий случай и адрес.

Сейчас, глядя в окно конструкторского бюро покрытое морозными узорами, Павлищев с самодовольной улыбкой вспоминал незабвенные крымские денечки про веденные вместе с Марианной.

— Викентий Осипович, не у вас чертежи дюз «Р-873»? Павлищев неохотно оторвался от воспоминаний. У его стола топтался молодой белобрысый чертежник. В глубине большого зала конструкторского бюро, как всегда трудолюбиво, шуршали ватманом товарищи по работе.

Чертежи дюз? Одну минуточку, сейчас разыщу.

Минуло три дня, потом пять, неделя… К Дашкевичу, через день сиротливо торчавшему на скамейке перед вокзалом в утренние часы, подходило много самых разных людей. Кто просил огоньку, кто расспрашивал, как пройти к механическому заводу, кто просто подсаживался покалякать с добрым человеком, как видно, никуда не торопившимся.

Не было только Аро.

Майор Яковлев вконец извелся за эти тревожные дни. И без того худые щеки его ввалились, глаза приобрели сухой нездоровый блеск. Только теперь с полной ясностью Яковлев понял значение своей неудачи. Оборвалась единственная путеводная ниточка. Два опасных врага бесследно растворились среди населения громадной страны.

Где, в чем он ошибся, допустил промах? В том, что Аро спугнут и не придет на явку, Яковлев уже не сомневался. Истекли все сроки. Осторожный, опытный агент не попался в расставленные сети. Обманул Дашкевич, подал какой-то условный знак сообщнику? Невероятно. С него самого не сводили глаз. Да и никто, хоть отдаленно напоминающий Аро, не показывался возле Дашкевича. А может быть, радист не выполнил что-то из ритуала встречи и Аро насторожился?

Снова, в который раз, Яковлев мучительно думал об этом, томясь ожиданием встречи с Лазаревым. Телеграмма извещала, что полковник уже пять часов в воздухе, на пути из Хабаровска сюда, в пункт явки Аро.

— Товарищ майор, — просунулась в дверь голова дежурного, — к начальнику управления! Лазарев приехал.

Яковлев нервно пригладил рукой светлые волосы, вы шел в длинный коридор. Что скажет сейчас Иван Никитович? «Кому я доверил операцию?» Хотя бы он один был! Все легче…

Надежда Яковлева не сбылась. За столом сидели рядом начальник управления генерал Сидоров и полковник Лазарев. Ни тени улыбки на хмурых усталых лицах.

— Майор Яковлев по вашему приказанию прибыл.

— Что, товарищ майор, — горько сказал Лазарев, — упустили врага? Недооценили его хитрость? От меня требуют отстранения вас от участия в операции.

Все что угодно, но этого Яковлев не ожидал! Он сделал усилие над собой, чтобы удержать восклицание. «Отстранить? А как же…»

— Товарищ генерал, — превозмогая себя, обратился Яковлев к старшему начальнику. — Прошу разрешить мне продолжать розыск.

Сидоров молчал добрую минуту, пристально вглядываясь в бледное взволнованное лицо чекиста.

— Указание Москвы — не мое, — ответил наконец генерал. — Но я переговорю сегодня с Комитетом. На мой взгляд, нецелесообразно отстранять вас от операции. Да и мы виноваты в том, что Аро ушел. Садитесь, помогайте нам думать.

— Спасибо, товарищ генерал! — горячо вырвалось у Яковлева.

Усаживаясь, он заметил на столе протоколы допросов Дашкевича, его документы, пачку денег. На полу лежали портативная рация связиста, скафандры, надувные шары с подвесной системой, кислородные приборы, все снаряжение группы Николая Ивановича.

— О чем говорят документы и бланки Дашкевича? — раздумчиво спросил Сидоров у Лазарева.

Иван Никитович досадливо пожал широкими плечами.

— Ни о чем определенном. Бланки пустые: колхозные, промышленные, железнодорожные… Паспорт — липа, выдан на имя Михаила Ивановича Шерстнева, уроженца Кричева.

— Какова география штампов и печатей?

— Самая разнородная: Дальний Восток, Сибирь, Урал.

— Что нового показывает радист, товарищ майор? — повернулся генерал к Яковлеву.

— Повторяет одни и те же сведения. Ни в каких противоречивых показаниях не уличен. Видимо, действительно ничего больше не знает.

— Ответа на его радиограммы нет?

— Нет. Последний раз он радировал, как было условлено с вами, что если до конца недели Аро не придет на явку и от центра не поступит никаких указаний, то он вынужден будет самостоятельно пробираться к границе с Турцией.

— И на эту радиограмму нет ответа?

— Молчат.