Олег Шмелев - Ошибка резидента. Роман

- Кого я вижу! Друг! Какими судьбами? - кричал Надежда. Он не знал, как ему называть Павла.

Сцена встречи развивалась по нарастающей. Закончилась она словами Надежды, обращенными к его сослуживцу:

- Слушай, Коля, ты иди обедать сейчас, а я потом.

Коля оставил их вдвоем. Лицо у Надежды сразу потемнело.

- Так действительно можно сделать заикой, - сказал он, глядя Павлу в глаза. - А теперь говори, какими же судьбами?

Павел вынул бумажник, покопался в нем и положил на прилавок пятерку и трешницу. Надежда взял их, долго смотрел на номера, и складки у него между бровями постепенно разгладились.

- Привез что-нибудь? - спросил он, пряча деньги в карман. Павел похлопал по стоявшему между ними чемодану.

Надежда сказал:

- Знаешь что? Сейчас этот телок вернется, и пойдем отсюда. Все равно работы нет. Ты иди по этой улице к центру, я догоню… - Он снял халат, повесил его на гвоздик…

Направляясь к городскому саду, Павел и Надежда шли по теневой стороне. Было жарко.

- Ты уверен, что пришел без «хвоста»? - спросил Надежда.

- Не опасайся. В чем, в чем, а в этом опыт есть.

- Что в чемодане?

- Рация, деньги.

- Где бы нам поговорить? - Надежда подумал и решил: - Занесем домой чемодан, а потом погуляем.

Надежда представил Павла хозяину и его старушке-жене как лучшего друга, с которым не виделся бог знает сколько, и сказал, что Павел, возможно, поживет у него день-другой. Старики ничего не имели против.

Комната у Надежды была с низким потолком, но большая и чистая. Едва вошли, Надежда раскрыл чемодан, взял в руки «Спидолу», нежно погладил. Потом обвел комнату взглядом, прикидывая, где ее можно спрятать.

- Она работает и как приемник, - сказал Павел.

Надежда кивнул в сторону комнаты хозяев.

- Народ деликатный, без стука не заходят. Но знаешь…

Решено было взять «Спидолу» с собой - сейчас многие шляются по улицам с транзисторами, как ходячие громкоговорители. Видно было, что Надежде не хочется выпускать рацию из рук. Слишком долго был лишен возможности обладать такой необходимой вещью. Часть денег рассовал по карманам, а другую убрал в ящик комода. Вышли на улицу.

Надежда начал с того, что было для него самым главным:

- Они назначили срок первой передачи?

- В любую среду от двадцати трех до двадцати четырех по московскому времени.

- А прием?

- Сказали, что сам сообразишь.

- О шифре речь была?

- Просили передать тебе «Спидолу», остальное меня не касается.

- Тебя учили работать с ней?

- Мне дали маленькую приставку, показали, как включить рацию на передачу.

- А когда ты должен воспользоваться этой приставкой? - спросил Надежда.

- Семнадцатого июля в те же часы. Если бы тебя не нашел.

- Они это допускали?

Павел пожал плечами.

- Значит, допускали.

- Ты как будто недоволен, что я тебя расспрашиваю? - делано удивился Надежда. - Или я спросил что-нибудь лишнее?

- С чего ты?

- Ну ладно. Говори, какие инструкции получил, кто их давал.

- Найти Станислава Курнакова. В городе Я. или в городе К. Вручить «Спидолу» и деньги. Дальше исполнять приказания Станислава Курнакова. Сказал мне это Себастьян.

- И все?

- Больше ничего.

- А если бы не нашел?

- Включить приставку и передать в эфир. Рацию спрятать. Устроиться здесь и ждать.

Надежда замолчал. Было понятно, что он хотел выяснить, какой степенью доверия облекли Павла в центре, посылая сюда. Теперь он все узнал и был удовлетворен. Нервозность исчезла. Надежда успокоился.

- Сменим пластинку, Паша, - сказал он, когда сели. - Или ты не Паша?

- Фамилия другая. Потапов.

- Так что же мы с тобой будем делать, Потапов? На работу устраиваться надо, а? Ладно. Была бы шея, хомут найдется. Скажи, Потапов, ты знаешь мое настоящее имя?

Видно, Надежде показалось, что пластинку менять еще рано.

- Зароков Михаил.

- Тебе Себастьян сказал? Или Дембович?

- Нет.

- А кто?

- Сам сообразил, когда тебя в мастерской увидел.

- Не пойму…

Павел объяснил:

- На допросах, как «Отче наш», все время твердили о двоих - Дембович и Зароков, Зароков и Дембович. Эти фамилии у меня теперь в одном ящике лежат. Ну с Дембовичем-то мы почти что родные, а Зарокова я в том городе не слыхал. Но зато был знаком с одним фраером, который предлагал мне кататься бесплатно на такси. И вот я вижу этого самого фраера в радиомастерской и почему-то сразу вспоминаю Дембовича. И думаю себе: или Бекас стал психом, или он имеет перед собой человека по фамилии Зароков. Непонятно?

- Соображаешь. - Надежда как будто был удивлен. - А еще никаких фамилий в ящике нет?

Павел знал, что имеется в виду фамилия Тульев. Но как бы не так…

- Нет…

Теперь Надежда счел, что можно перейти на другую тему, и попросил рассказать, каким образом Павла забросили.

Павел описал все по часам, по минутам. Надежда заинтересовался подробностями жизни Павла и Леонида Круга в разведцентре, людьми, с которыми Павел сталкивался. Почти всех он хорошо знал. Портреты, нарисованные Павлом, были карикатурны, но обладали поразительным сходством. Надежда все время улыбался.

Павел мимоходом упомянул о букете прозвищ, слышанных им, и тогда Надежда спросил, не приходилось ли ему также слышать об Одуванчике. Павел сказал, что Леонид Круг часто говорил с крайней неприязнью о каком-то старце, который якобы вредит его брату, и иногда называл старца божьим одуванчиком. Надежду при этих словах прямо-таки перекосило. В бумажнике у Павла лежал некролог об отце Надежды, но вынимать его еще не настал срок.

По пути домой зашли в продуктовый магазин, Надежда накупил всякой еды, взял бутылку водки. Он сказал, что первое готовит ему жена хозяина, борщ у нее получается отменный. У хозяев сын служит в армии. Надежда живет в его комнате и даже тапочки его старые донашивает.

Пообедали, покурили. Отнесли тарелки на кухню.

Надежде не терпелось заглянуть внутрь рации и, дождавшись темноты, он плотно задернул занавески, повернул ключ в двери, зажег настольную лампу и верхний свет. Затем достал из комода брезентовую сумку, в которой хранились набор отверток, сверл, напильников, маленькая электродрель, молоточки, и нетерпеливо снял маскировочный корпус «Спидолы».

Ее внутренности состояли из двух самостоятельных блоков. Полюбовавшись компактностью аппаратуры, Надежда принялся изучать цифры и буквы, выдавленные на черной блестящей поверхности эбонитовой оболочки, составленной из продолговатых пластин. Потом взял маленькую отвертку и отвинтил одну пластину. Под нею открылась ниша, из которой Надежда извлек две картонные таблички, формой и размером похожие на маленькие игральные карты для покера, которые принято называть атласными, хотя делаются они не из атласа. И рубашка у них была карточная. А на лицевой стороне отпечатаны календари на 1963 год. Разграфлено по месяцам и по дням недели, воскресенья выделены красным. Но числа в календарях перепутаны. Это был шифр. Вернее, половина шифра.