Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

– Вовсе нет. Похоже, вы хорошо справляетесь с ситуацией. Ничего более определенного?

– Еще нет, но, кажется, пока все идет как надо. Никто из этой троицы еще не бронировал билета ни в Канаду, ни в Штаты, но это ровным счетом ничего не значит, потому что наш парень, скорее всего, к этому отрезку пути сменит документы. Мы продолжаем копать, но лично я со своим любимчиком уже определился. Наименее вероятная кандидатура – Йохан Ристоф, место двенадцать Б. Он значится как профессор из Польши, и у нас возникли сложности с проверкой, что может, конечно, о чем-то и говорить. Однако по паспорту и проездным документам ему шестьдесят три, а выглядит он на все семьдесят. Я как-то плохо представляю себе, чтобы он мог активно работать в поле, а разговор, насколько я понял, идет именно об этом.

Отлично , подумал Кевин, значит, об операции им известно не слишком много. Впрочем, вслух он не произнес ничего, хотя Кэссил и сделал паузу в ожидании его реплики.

– Номер два в моем рейтинге, – продолжал Кэссил, – Шин О’Флэхерти, предположительно ирландский националист. Мы наткнулись на ряд нестыковок между тем, что написано в его паспорте, и тем, что у нас на него имеется. Однако, думаю, он нечист, но не в том смысле, который нас интересует. Готов биться об заклад, это или контрабанда, или какие-нибудь делишки ИРА. И это ведет нас прямехонько к номеру третьему, Яну Марковице с места сорок два Б. Он заинтересовал нас сразу, когда мы впервые просмотрели список. Его документы в полном порядке, но наши компьютеры не нашли упоминания о нем ни в одном из польских источников: ни в газетах, ни в торговых ведомостях, ни в наградных списках – нигде. Согласись, довольно странно для типа, которого в одиночку посылают на коммерческую выставку в Лондон. Наши парни из МИ-6 сейчас копаются в своих банках данных; не сомневаюсь, ваши заняты тем же. Однако на это уйдет некоторое время. Этот Марковица среднего возраста, в хорошей физической форме – лично я ставлю на него. А ты как считаешь?

– С учетом всего этого, соглашусь с тобой. Я так понимаю, ваши ребята работают с парнями из СО, а значит и с нами?

Кэссил ухмыльнулся:

– Скажем так, выполняем наблюдательные и консультативные функции. Игру ведете вы – и получите все, что мы можем дать, но мы хотим участвовать в этом по возможности активнее. И, само собой, главным у нас будет СО.

– Разумеется, – улыбнулся в ответ Кевин. – Бросьте основные силы на Марковицу. Я хочу, чтобы он находился под присмотром, только не давайте ему повода заподозрить слежку – никаких обысков, вообще никакой тяжелой артиллерии. Пусть будет под колпаком, но достаточно просторным, чтобы не врезаться в него лбом. Можете передать своим парням, что тот, кто испортит игру, рискует нарваться на большие неприятности с Дядей Сэмом. Очень большие неприятности.

Кэссил медленно кивнул.

– Двух остальных пусть тоже не оставляют без присмотра, пока не подтвердится, что они чисты. Ну, и остальных пассажиров не забывайте – на всякий случай.

– Вы, похоже, сильно заинтересованы в этом деле. Что, все так серьезно?

Кевин оставил этот вопрос без ответа.

– Пусть ваши ребята и Шестерка покопаются в прошлом Марковицы; мы тоже этим займемся. Будьте готовы отслеживать любые его контакты. Приготовьтесь к тому, что он в любой момент может улизнуть под новым именем. Скорее всего, так и случится. Ну и, само собой, проверяйте его в обычном порядке – так, как проверяются все, приехавшие на выставку. А то, не ровен час, русский поймет, что мы им интересуемся.

– А больше вам, янки, ничего не надо? Может, расставить микрофоны на всех лондонских улицах – вдруг Марковица с кем-то из наших граждан заговорит?

Кевин внимательно посмотрел на англичанина. Понятное дело, тот шутил, провоцируя на более подробные разъяснения, да и в будущем непринужденное общение не помешало бы. Что ж, скорее всего, так. Кевин помолчал, обдумывая ответ.

– Нет, – произнес он наконец серьезно. – Думаю, без этого можно обойтись.

Он повернулся и пошел забирать с ленты свой чемодан. За его спиной англичанин фыркнул – полусочувственно, полуиронически.

Пока самолет, выполнявший рейс на 9:40 из Берлина, заруливал на перрон аэропорта Хитроу, двое агентов западногерманской контрразведки осторожно демонтировали камеру из стойки регистрации Темпельхофа. Отснятую пленку давно уже отослали в проявку, но камера оставалась на месте до тех пор, пока у стойки толпились пассажиры. Демонтаж занял минут десять. За агентами наблюдал только их коллега из ЦРУ, а еще уборщик, который, зевая, ожидал возможности убрать оставленный ими мусор. Время от времени мимо проходили случайные пассажиры, но они не обращали внимания на агентов в комбинезонах технических служб.

После того как камеру убрали в кейс, трое оперативников еще раз проверили, не забыли ли что за стойкой, и ушли, оставив уборщика подметать опилки и обрывки изоляции.

Уборщик не роптал. Вообще-то, он наблюдал за необычной активностью у этой стойки с раннего утра, задолго до начала своей смены. Его любопытство было вознаграждено: среди хлопотавших у стойки перед вылетом и после него мелькнуло несколько лиц, знакомых ему по фотографиям. Еще несколько людей показались ему подозрительными; они вглядывались в толпу пассажиров слишком внимательно, чтобы быть простыми туристами. Он постарался запомнить их как можно подробнее, чтобы потом описать художнику.

Уборщик не спеша подмел участок зала у стоек регистрации, старательно избегая при этом взглядов своего начальства. После работы он, как всегда, направился домой. Однако, дойдя до своего квартала, он вдруг свернул в переулок, перепрыгнул через невысокую ограду и принялся петлять между домами. Узкими безлюдными переулками уборщик добрался до будки телефона-автомата и набрал номер, выученный наизусть накануне.

– Они клюнули, – сообщил он в трубку, обменявшись предварительно с собеседником мудреными паролями. – Летите. – Уборщик повесил трубку и, насвистывая, направился домой – с работой на этот день он закончил.

Тот, с кем он разговаривал, был связным КГБ. Связной прибыл в Берлин специально для того, чтобы принять это короткое сообщение. В Берлине он не общался ни с кем, даже с местной агентурой. И получив сообщение и команду, он сразу вылетел обратно в Москву. По дороге он сделал короткую остановку в Праге, откуда позвонил в Москву и слово в слово повторил то, что сказали ему в Берлине. Сам связной не имел ни малейшего представления о том, что означали эти слова. В случае, если бы кто-то перехватил данное сообщение, этому «кому-то» пришлось бы здорово попотеть, чтобы связать сей набор слов с рейсом Берлин – Лондон, вылетевшим в 9:40 утра.