Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

– Давайте-ка поднимемся в спальню. Там гораздо удобнее.

Малькольм вздохнул, поставил чашку на стол и послушно встал со стула.

Кевин позвонил пожилому джентльмену из Чикаго ближе к вечеру.

– Наша Роза сошел с грузовика в Саутсайде, доехал на надземке до дешевой гостиницы в Нортсайде, перекусил в кафе и вернулся к себе в номер. Больше не выходил. Насколько мы можем судить, ни с кем не общался. Грузовик принадлежит Фрицу Пуласки. Мелкий перевозчик из Сисеро. У него парк из пяти тягачей. У ФБР на него ничего нет, но мы нашли одну зацепку. В пятьдесят восьмом Фриц проходил службу в Германии. Там познакомился с беженкой из Венгрии, женился и привез ее сюда. Гражданство она получила в шестьдесят шестом. Иммиграционная служба подняла ее бумаги. В Венгрии у нее осталась родня. Мы полагаем, русские оказывали на нее давление, чтобы подобраться к Фрицу. Вероятно, подержали их взаперти, может, заплатили немного, так что те теперь не могут пожаловаться нам, не объяснив при этом источники дополнительного дохода. Мы держим супругов Пуласки под наблюдением на случай, если Роза снова обратится к ним, но я уверен, что они использовали шофера в качестве разового инструмента.

– Кстати, – заметил пожилой джентльмен, – наш приятель догадывается, что он у нас под колпаком?

– Не думаю, – ответил Кевин. – По двум причинам. Во-первых, он бы не успел подготовить все так ловко, если бы знал, что провалился. И во-вторых, мы слишком осторожны. Все его финты и маневры, скорее всего, просто рутинные меры предосторожности. Надо признать, ловкие финты, даже немного экстравагантные, но мы, вероятно, включились в серьезную игру. Должно быть, Паркинс наткнулся на нее, за что и поплатился. Роза ведет себя не так, как вел бы, если бы ощущал себя проколовшимся, – слишком естественно. Я не считаю, что он чувствует какой-то подвох.

– Так я и думал, – пробормотал пожилой джентльмен. – Так и думал. Он приближается, Кевин. Не упусти его сейчас. Если он стряхнет нас с хвоста, подобравшись так близко к цели, то сможет осуществить операцию прежде, чем мы найдем его снова. Я очень за это переживаю.

– Я тоже. Но у нас всегда есть в резерве Кондор и группы в Монтане. Кстати, как дела у Малькольма?

– А? Так, как можно было ожидать. Он не нашел ничего серьезного. Правда, сегодня вечером предложил неплохую мысль. Он собирается пошататься вдоль канадской границы – словно взял короткий отпуск. Говорит, местный агент – единственный из местных, с кем он сдружился настолько, чтобы не подозревать его, – не удивился, когда Малькольм позвонил ему и сообщил, что уедет на несколько дней. Если Роза подберется слишком близко, мы вернем Малькольма в гнездо, чтобы с ним ничего не случилось. Я не вижу для него места на завершающей стадии операции: Роза слишком хорош, чтобы Малькольм мог с ним справиться. У тебя больше ничего?

– Нет, – отозвался Кевин. – У меня все. Пока я сказал бы, что мы держим все под контролем.

– Надеюсь, что так, мой мальчик, – произнес пожилой джентльмен. – Надеюсь, что так.

Больше чем в тысяче миль от этого места Чу, сидя в доме на канадской ферме, чувствовал себя примерно так же, как Кевин и пожилой джентльмен, хотя поводов для уверенности у него имелось, пожалуй, немного больше.

Девушка по имени Шейла этой его уверенности не разделяла. Они пересекли границу в Коуттсе, маленьком городишке севернее Шелби – места проживания Малькольма. Никаких сложностей они при этом не испытали, потому что просто перешли улицу, отделявшую канадский город Коуттс, провинция Альберта, от американского города Свитграсс, штат Монтана. Из уличного телефона-автомата Малькольм позвонил в Шелби Стюарту, к себе в гостиницу и в Вашингтон. Потом все трое перешли границу обратно в Канаду, вернулись на ферму и поужинали. Теперь Малькольм спал в спальне на втором этаже, запиравшейся на железную дверь, – предусмотрительный Чу поставил ее как раз ради таких случаев.

Девушка-китаянка весь вечер молчала, практически игнорируя почти не стихавшую болтовню Чу и редкие ответные реплики Малькольма. Теперь она сидела в гостиной, наблюдая за тем, как Чу любовно чистит свой пистолет, как водит по блестящему черному металлу мягкой тряпочкой. Чистка и смазка пистолета по вечерам превратились для Чу в обязательный ритуал. Шейну даже начинала раздражать та нежность, которую он проявлял к холодному, неодушевленному, несущему смерть предмету. Чу убрал набор для ухода за оружием и, бросив на пистолет последний, полный любви взгляд, уложил его в сшитую по специальному заказу наплечную кобуру.

– А что, – поинтересовалась Шейла, – если он заподозрит правду?

Чу повернулся к ней с удивленным видом.

– Какую правду? И много ли он заподозрит? И даже если заподозрит?

– Настоящие ваши намерения относительно Крумина. Это первое. А второе – вы даже не упомянули о том, что руководство одобрило ваш план только частично. Что, если его вообще отменят?

– В таком случае, – едко ответил Чу, – руководство продемонстрирует свою глупость. И все эти идеологические штучки здесь ни при чем – да не смотри ты на меня так, дорогая. Мне плевать, донесешь ты политработнику или нет. Он хорошо знает меня и то, как я отношусь к твоим политическим выкрутасам. И он понимает, какую ценность я представляю для осуществления его целей. И на твоем месте я бы не надеялся на то, что ситуация изменится. Не сомневаюсь, ты понимаешь, что я не дурак. И если изменения и случатся, то не прежде, чем я приму их в расчет. И политработнику это хорошо известно. Этому болванчику так отчаянно хочется дождаться момента, когда я стану, используя его термин, «контрпродуктивным», что мне даже доставляет некоторое удовольствие ставить его на место. Не то чтобы сложная игра, но забавная. Так или иначе, если он или начальник отдела отменят мои распоряжения, это будет зависеть уже не от меня. Я честно старался сделать все как лучше. Разумеется, в случае прямого приказа я ему подчинюсь.

Шейла кивнула в сторону потолка:

– А что с ним?

Чу намеренно долго не отвечал, хотя ответ на этот вопрос наверняка знал заранее. Наконец на его лице появилась широкая улыбка.

– Какая разница, дорогая? Завтра он может умереть с таким же успехом, как мог сегодня.

Проснувшись следующим утром, Малькольм обнаружил дверь отпертой. Он стоял на верхней площадке лестницы в одних трусах и, нахмурившись, прислушивался к доносившимся снизу звукам. Черт, все равно так ничего нового не узнаешь , подумал он. Даже если имелся бы шанс сбежать, эти люди могут оказаться очень даже полезными. Хоть что-то нашел, пусть и не сам. Он вздохнул и пошел в ванную принять душ, побриться, вставить контактные линзы и приготовиться к тому, что несет с собой новый день.