Лен Дейтон - Секретное досье

Он деликатно давал мне понять, чтобы я не упрямился. Карсуэлл, наверное, единственный офицер во всей британской армии, сознательно отказавшийся от службы в первоклассном кавалерийском полку в обмен на нудную кабинетную работу, теперь приближался к шестидесяти годам, капитан, практически не имеющий перспектив получить звание майора.

Думаю, мы оба перетрудились в смысле работы. И решили пойти домой. В окно я видел магазин деликатесов, переполненный людьми в мокрых плащах. Я позвонил Мюррею и спросил, не хочет ли он подняться ко мне выпить. Мой красный телефон экстренной связи зазвонил, прежде чем я успел отключить внутренний. Телефонистка произнесла с шотландским акцентом:

— Вас вызывает ОРПП, сэр. Срочность класс четыре. Пожалуйста, объявите тревогу.

Я нажал на кнопку тревоги и включил зеленый переключатель записывающего устройства. Услышал, как телефонистка сообщает, что соединила их со мной.

Пронзительный фальцет, с обладателем которого мне уже случалось общаться, сказал:

— Здравствуйте, Отдел регистрации преступлений и преступников, Скотленд-Ярд. Говорит капитан Найтли, офицер по связям с армией.

— Да, Найтли?

Я понял, что мой вечер с исторической книгой у пылающего углем камина накрылся.

— Нам позвонили из полицейского участка в Шордиче, сэр. Крайне забавное дельце, правда. — Все «р» Найтли произносил как «в». — Они там задержали одного парня. Дорожное происшествие. Его автомобиль поцарапал дорожный знак, как я понял.

— Да, — сказал я. — И что?

— Ну, сэр, констебль попросил у него водительские права и все такое…

— Найтли, переходите, пожалуйста, к делу.

— Так вот, сэр, этот тип в автомобиле. Данных на него в ОРПП нет, в смысле нет белой карточки, но зеленая есть. Вы знаете, это подозреваемые без зарегистрированного преступления.

— Да, знаю. Скажите, как вышли вы на эту карточку? Он сообщил свое имя?

— Нет, сэр. В том-то все и дело. Понимаете, этот тип в форме старшего инспектора городской полиции. По счастью, констебль год работал в ОРПП, запомнил его и вспомнил его лицо. Подумал, что у нас на него белая карточка, но у нас только зеленая. Она переадресована на ваш отдел и помечена звездочкой высшего приоритета. Поэтому я вам и позвонил. Что мы хотим знать, сэр, сообщить ли нам Шордичу, что есть зеленая карточка? Может быть, конечно, и карточка Интерпола. Нужен он вам? Вот что я хочу знать, сэр.

— Послушайте, Найтли. Скажите Шордичу, я хочу, чтобы этого человека задержали. Фактически я хочу, чтобы его раздели. Я хочу, чтобы они были крайне осторожны. Проследили, нет ли ампул с цианистым калием. Это может быть очень важно. Скажите начальнику, что я возлагаю на него личную ответственность за безопасность арестованного. Я хочу, чтобы его держали под замком с того момента, как вы закончите с ними разговаривать, и пусть установят за ним постоянное наблюдение. О да, и проследите, чтобы задержавший его констебль был на месте — этому копу надо тут же дать сержанта. Задержать инспектора — это не шутка, надо иметь смелость. И скажите им, что я выезжаю немедленно. Буду там еще до семи тридцати.

— Да, сэр, немедленно, сэр.

— И еще, Найтли.

— Сэр?

— Вы правильно сделали, что сразу же доложили мне, независимо от результата.

— Спасибо, сэр.

Я позвонил своему оператору на большой коммутатор, и мне подготовили черный «ягуар». Я запер IBM и магнитофон, нажал на белую кнопку, которая устанавливала телефон на автоматическую запись. Мюррей все еще не прикончил свою выпивку и спросил, нельзя ли и ему прокатиться. Твердых правил на этот счет у меня нет, поэтому я дал добро. Карсуэлл решил, что ему на сегодня хватит. Мы перешли Тоттнем-Корт-роуд и не успели дойти до угла, как нас подхватил автомобиль. Водитель был из тех гражданских, которых полиция позволила набрать нам сразу после войны, поэтому ему не требовалось указаний, как доехать до полицейского участка Шордича. Мы влились в движение по Нью-Оксфорд-стрит и дальше — по Теобалдс-роуд. Я позволил водителю включить сирену, и он свернул на правую сторону Клеркенуэлл-роуд и довел стрелку спидометра до отметки семьдесят миль в час.

Мы доехали до середины Сити-роуд, когда желтый фургончик, развозящий газеты и направляющийся на север от Мургейта, сообразил, что мы тоже не собираемся останавливаться. Водитель ударил по тормозам — колеса фургончика застопорились. Наш водитель еще прибавил газу, оставив фургону примерно с дюйм свободного пространства. Он проскользнул мимо нас — тормоза у него дымились, лицо водителя тоже. Меньше всего на данном этапе мне нужны были осложнения подобного рода.

— Осторожно, — сказал я уверенно.

— Все в порядке, сэр. — Водитель принял недовольство за нервозность. — У этих бумажных фургонов резиновые брызговики.

Я понял, почему полиция позволила нам нанять его.

Дождь теперь поливал как следует, и улицы превратились в калейдоскоп из отражений задних габаритных огней и неоновых вывесок. Когда мы подъехали к полицейскому участку, в дверях стояли трое полицейских. Я был рад, что они серьезно отнеслись к делу в том, что касалось безопасности. Водитель вылез из машины и вместе с нами вошел в участок. Вероятно, он подумал, что увидит кого-то, кого знал. Нас с Мюрреем приветствовал сержант, о котором говорил Найтли.

— Абсолютно все под контролем, сэр, — с гордостью отрапортовал он. — Сказано — сделано. Два других ваших человека ставят свою машину. Не стоило им беспокоиться…

— Два других человека? — переспросил я.

Желудок мне свело судорогой холодной боли. Я понял, что и мне не стоило беспокоиться. Когда мы добрались до него, он лежал голый, в горизонтальном положении и совершенно мертвый. Я перевернул тело. Он был сильным, красивым мужчиной лет тридцати пяти. Выглядел старше, чем когда я видел его прежде. Городскую ласточку мы могли вычеркнуть из нашего архива. Совсем как люди Сойки прямо сейчас вычеркивали его из своих списков. Было 7.33. Его форма дала какие-то зацепки… пачка сигарет, немного денег — 3 фунта 15 шиллингов 0 пенсов, носовой платок. Я тут же вызвал полицейского констебля, который арестовал его. И расспросил обо всем, что произошло.

Констебль Вини пришел с недописанным рапортом и маленьким огрызком карандаша. Этот почти лысый, плотный мужчина, возможно, спортсмен из бывших военных, несколько склонный к полноте, даже сейчас стал бы грозным противником. Редкие, седые на висках волосы, обрамлявшие очень маленькие уши, посаженные далеко назад, большой нос покраснел от вечернего воздуха, а нижняя челюсть здорово выдавалась вперед, как у охранников и полицейских, для которых ремешок шлема коротковат, чтобы протянуть его под подбородком. Под распахнутой курткой был надет плохо связанный красный пуловер с голубыми подтяжками поверх него. Держался он свободно и уверенно, как и можно было ожидать от человека, который арестовал мужчину в инспекторской форме.