Лен Дейтон - Секретное досье

Сцена 3

Улица. Близ Капитолия.

Входит Артемидор, читая.

«Цезарь, остерегайся Брута, берегись Кассия, держись подальше от Каски, присматривай за Цинной, не доверяй Требонию, следи за Метеллом Цимбром; Деций Брут тебе не друг; ты обидел Кая Лигария. Одна мысль одушевляет их всех, и эта мысль направлена против Цезаря. Если ты не бессмертен, будь на страже: беспечность благоприятствует заговору. Да хранят тебя великие боги. Твой доброжелатель Артемидор» [40] Пер. И.Б. Мандельштама. .

Даже обычная водородная бомба производит бомбардировку нейтронами, но прежде чем они куда-либо доберутся, их в основном поглощает ядерное облако. В нейтронной же бомбе используется реакция деления, и триггера деления в ней нет. Свой «толчок» она получает от температуры в 1 000 000 градусов по Цельсию, генерируемой извне. Взрыв высвобождает нейтроны, не имеющие электрического заряда (следовательно, атомы их не подавляют) и разлетающиеся далеко и быстро, пока их не поглощает воздух.

Эти нейтроны проникают сквозь стены зданий, воду и тому подобное, но уничтожают только живую материю, оставляя технику в идеальном рабочем состоянии. На Токве была взорвана маленькая, тактического размера нейтронная бомба, хотя, по соображениям безопасности, она была изолирована, чтобы создать впечатление взрыва огромной водородной бомбы. В нейтронных бомбах не используются дорогие или редкие материалы, а значит, информацию о ней активно ищут как крупные державы, так и маленькие страны.

Я взглянул на фото цвета сепии Рэджа Кавендиша, сына Чарли. Он смотрел с высоты секретера в одной из тех больших, похожих на лодки пилоток, в которых у всех у нас был такой дурацкий вид. Я помню тот день, когда Рэдж получил эту пилотку. Он был высоким неуклюжим парнем с рыжими волосами, которые он приминал из сочувствия к более низкорослым представителям человеческой расы. Самый блестящий ученик шестого класса, Рэдж никогда не был идеальным, потому что «…существует такая вещь, как быть слишком мягким, Кавендиш, и это называется слабостью». Рэдж лишь чуть улыбался, особой разговорчивостью он не отличался. Поэтому, полагаю, мы и стали такими неразлучными друзьями… я был там самым говорливым… когда Рэдж находился со мной, ему не требовалось много говорить.

В деревне Рэдж чувствовал себя как дома, он знал о кучево-дождевых облаках и изобарах и мог за пятьдесят ярдов отличить певчего дрозда от дрозда-рябинника, что производит весьма сильное впечатление на человека, неспособного отличить сипуху от канюка. Рэдж знал о кротах и лисицах и латинские названия диких цветов. Рэдж примирился с жизнью в армии, он тихо делал все лучше всех остальных. Лидерский стиль Рэджа заключался в том, чтобы быть впереди в наиболее трудных и опасных ситуациях, и огневую мощь он использовал так же экономно, как и слова. Рэджа не требовалось обращать в сторонника ведения военных действий с использованием воздушно-десантных войск, он никогда не знал никаких других. Десантироваться из самолета в качестве увертюры к сражению было для него так же естественно, как для других солдат в другие времена отбеленные глиной бриджи, начищенное кремневое ружье и натертые черной смазкой патронные ящики.

Он стал полковым старшиной Кавендишем: одним из самых молодых ПС в британской армии в ходе Тунисской кампании, когда парашютная бригада использовалась в качестве пехоты. Именно здесь он получил прозвище «Прыгун».

Во время сражения вокруг Лонгстопа, обошедшегося дороже всего в той кампании, Рэдж находился в 15-центнеровом грузовике, который потерял управление, следуя в колонне автотранспорта, сошел с дороги и напоролся на мину. Немецкие саперы насажали вокруг больших мин много выпрыгивающих мин. Когда солдаты спрыгивали на землю, те взлетали высоко в воздух, взрывая свои контейнеры, набитые металлическими шариками. С рассветом Африканский корпус направил огонь минометов на вспышки и крики.

В Тунисе жарко даже в мае, а на высоте Лонгстоп-Хилл окопались обладатели тысячи зорких немецких глаз. Разрывы и хлопки гранат и мин катились по склонам, как и сладкий запах мертвой плоти. Большие черные сытые мухи вились и ждали мин фон Арнима, выслеживающих людей и превращавших их в падаль. Люди умирали весь день. Одни умерли очень быстро, другим потребовалась бесконечность, третьи погрузились в печаль невосприимчивости и достигли очень личной договоренности со смертью. Поморщиться, скорчиться или расправить затекшую ногу, взять галету, унять кровь, прибить дюжину мух на твоем веке, дотронуться до горячего металла твоего автомата — все это судорожно проделывали люди, прежде чем умереть.

— Мы зарылись в землю, как кроты, — сказал Рэдж.

Медленно, постепенно наступила ночь. Человек двигался, но не умирал. Поредевшая группа вытащила свои иссушенные тела из углублений, которые они выдавили в грязном песке, и потащилась прочь, не имея достаточно слюны, чтобы сплюнуть. Всем выжившим предстояло вернуться на свои позиции по минному полю. Удалось это только Рэджу и двум младшим капралам. Они получили повышение и увольнительную на 48 часов.

К июлю 1943 года в Рэдже произошла перемена. Его взгляд устремлялся поверх твоего плеча, и он слишком долго смотрел на землю. Рэдж пережил очень много боев. Он принимал участие в десантной высадке в Катании в июле того года. Из-за ошибки флота союзников их расстреляли в воздухе. Парашют в ту ночь ему не понадобился, его самолет «Дакота» разбился. Еще до наступления утра Рэдж получил два незначительных ранения, медаль «За безупречную службу» и подергивание мышцы у левого глаза. Той осенью его отправили в отпуск в Тунис. К тому времени он выглядел скорее на 40 лет, чем на 20, редко улыбался и весь отпуск писал письма ближайшим родственникам.

В час ночи в день D [41] День высадки союзных войск на Атлантическое побережье Европы (6 июня 1944). — Примеч. пер. Рэдж в полном снаряжении прыгнул в реку Див. По грудь в воде он провел пятьдесят солдат и офицера через болото и подлесок, ударами подгоняя самых медлительных. Теперь с ним было не слишком-то весело. Напряженный и раздражительный, он каждую свободную минуту отдавал посещениям родственников погибших. Я говорил ему, что никакой пользы это не приносит. У него развилось заикание, и координация оставляла желать лучшего.

— Не лезь не в свое дело, — ответил он, поэтому мы поехали навестить тех родственников.

Прыгун Кавендиш по-прежнему оставался в живых, солдаты по-прежнему тянули жребий, чтобы попасть в его самолет, в его операцию, в его «обойму». Прыгун, вот кто был Рэдж, понимаете? Прыгун всегда оставался в живых и, более того, приводил назад остальных, как в тот раз, когда принес с собой певчую птицу в почти расплющенной клетке. Они оба насвистывали.