Джейк Саймонс - С чистого листа

И в самом деле, ближе к полудню в контейнер с бутылками внезапно ворвался свет. Две минуты спустя полицейский в светоотражающем жилете забрался внутрь и, увязая в стекле, стал осторожно пробираться к странным коричневым тритонам, которые теперь неистово колотили хвостами, надеясь, что их спасут. Юзи дождался, пока полицейский сорвет упаковочную ленту с лиц — и он, Юзи, сможет удостовериться, что все остались живы. Потом он щелкнул по красной кнопке в углу экрана и на вопрос «Вы уверены?» ответил «Да». Экран почернел. В нескольких милях от него с шипящим звуком, на который никто не обратил внимания, самоуничтожилась камера.

Юзи не терзался страхами, что ему это аукнется. Он видел ужас в глазах своих жертв. Он знал, что они никогда не посмеют нанести ответный удар или привлечь полицию. Их унизили, и слух об этом скоро разнесется. Он в безопасности. Нет, следующие несколько недель, пока он отсиживался в тесной будке у ворот Хасмонейской школы для девочек в Хендоне, вооруженный всего-навсего передатчиком двухсторонней связи и монитором видеонаблюдения, и ждал, когда заживут раны, ему — как обычно — не давало покоя брюссельское убийство, его первое убийство для Бюро. Он отнимал жизни и до того, как поступил в разведку, конечно отнимал. Но только в пылу и в гуще сражения. Брюссельское убийство было, что называется, его первым хладнокровным. И донимало его больше остальных.

Как ни странно, шлюху, Анну Марию, в ту ночь на самом деле убил не Юзи — не Адам. По крайней мере, вина лежала не только на нем. Анна Мария наткнулась на информацию, грозившую провалом важнейшей секретной операции, в которой фигурировали жучки, ООН, незаконные поставки оружия и санкции против Ирана; Адам даже не помнил всех подробностей. Но утечка была достаточно опасной, чтобы Бюро подписало Анне Марии смертный приговор и приказало Адаму с Авнери привести его в исполнение. То была их первая совместная операция, и их тогда связывала дружба, насколько она вообще допустима в мире международного шпионажа. Обоих воротило от мысли, что нужно убить невинную женщину голыми руками. Они не были кидонами, но прошли основательную подготовку. В их арсенале имелось несчетное количество способов бесшумно и быстро выдавить из человека жизнь, а после избавиться от улик. Но оба жалели Анну Марию. Они знали, что она мать, растит двух малышей и влачит убогое существование в наркотическом дурмане, которому — что поразительно — не удается заглушить в ней любовь к жизни. Приказ, который нелегко исполнить. Нет, они не ставили под сомнение факт, что Анну Марию нужно убрать. Оба были убеждены: если Бюро отдало такой приказ, то только ради спасения многих жизней. Ради защиты Израиля, ради блага всего мира. Тогда они все еще в это верили. Они не ставили под сомнение приказ; но им было нелегко.

Разделить ответственность за удар было идеей Авнери. Он читал об американских системах смертной казни, и вдохновился фактом, что электрические стулья подключают к нескольким рубильникам, так что никто не знает, на кого именно ложится ответственность за фатальный разряд. Авнери предложил убить Анну Марию по такому же принципу. Детали додумали вдвоем. Через торговавшего автомобилями сайана они раздобыли два идентичных незарегистрированных «мерседеса» и поставили на них фальшивые номерные знаки. Когда Анна Мария, по своему обыкновению, вышла работать на затянутый жутковатыми тенями бульвар Адольфа Макса, сразу за пересечением с северным концом бульвара Аншпах, Адам подъехал к ней в качестве клиента. Она его знала; он раз или два пользовался ее услугами, так что недоверия не было. Он поманил ее к окну, показывая, чтобы она обошла машину и заглянула к нему со стороны дороги. Авнери, припарковавшийся за полквартала, нажал на газ и помчался к ним; в последний момент, когда Анна Мария наклонилась к Адаму, тот толкнул ее под колеса «мерседеса». (Его рука, похожая на бледный трезубец. Холодный толчок ладонью в грудь женщины. Ее перепуганное лицо; волосы, рассыпающиеся по ночному небу. Ее голова ударяется о лобовое стекло. Один-единственный вскрик.) И они с Авнери унеслись прочь.

С одной стороны, нельзя убить человека, просто толкнув его. Если бы Авнери не летел по той дороге, Анна Мария по сей день была бы жива. С другой стороны, Авнери просто ехал на машине; если бы не Адам, убийства тоже бы не произошло. Вот такую они выдумали головоломку с вопросом виновности, которой хотели уберечь свои души от несмываемого пятна. Но неизвестность оказалась хуже известности. Юзи уже тогда мучился сомнениями. И через десять с лишним лет, когда он сидел в тесной будке у ворот школы для девочек в Хендоне, в тумане скуки, они по-прежнему не давали ему покоя.

В ухе зачесалось, и заговорил Коль:

— Юзи.

— Сейчас не ночь.

— Тебе нужно достать досье на Либерти. Просто напоминание.

— Все равно сейчас не ночь.

— Видишь ли, я не могу всего знать. Я просто голос. Тебе нужно досье, нужно прочесть информацию, увидеть ее фото.

Зазвонил школьный телефон. Коль сказал «Верь», и зуд утих.

— Да? — проговорил Юзи, беря трубку.

— Юзи. Это Илан Авнери.

— Привет, Авнери.

— Мне нужно, чтобы ты это сделал, Юзи.

— Сделаю.

— Когда? Прошло уже три недели.

— Когда дашь мне досье Либерти, тогда и сделаю.

— Досье Либерти? Я же говорил, черт побери. Я работаю над этим. Но выборы приближаются. У нас мало времени.

— Говори об этом своему коню в лондонской резидентуре, а не мне.

— Просто скажи, что сделаешь это.

— Уговор дороже денег.

— Меня это бесит.

— А я при чем? У нас был уговор.

— Слушай, мне нужно организовать встречу, — сказал Авнери.

— Ладно, ладно.

— Я позвоню тебе сегодня вечером.

— Сегодня вечером я занят.

— И чем же ты таким занят?

— Не важно чем. Занят.

— Тогда давай определимся со встречей прямо сейчас.

— Я же говорил, никаких встреч без досье Либерти.

— На кой черт она тебе вообще сдалась? Что ты задумал?

— Ничего. Слушай, мне пора идти. Тут кому-то что-то от меня надо.

Юзи дал отбой, надул щеки и с шумом выпустил из них воздух. Сигаретку бы сейчас. Он подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла девушка, помахивающая школьной сумкой, как будто ее в жизни никогда ничего не тревожило.

— Ты охранник? — бесцеремонно спросила она.

— Нет, Микки-Маус.

— Израильтянин?

— Как догадалась?

— Акцент. Я тоже израильтянка, — сказала она, переключаясь на иврит. — Из какого ты города?

— Из Тель-Авива.

— Я выросла в Петах-Тикве.

— Мир тесен, малышка, — нетерпеливо бросил Юзи. — Чего тебе надо?

— Ты не в настроении. Хочется курить?

— А ты откуда знаешь?

— Все вы, парни, курите.

Она достала из кармана пачку «Мальборо Лайтс», оглянулась через плечо и сунула ее обратно.