Джейк Саймонс - С чистого листа

— Конечно, — сказал Юзи, — конечно. — Он спустился на пару ступенек и обернулся: — Есть надежда, что этот гребаный план сработает.

Авнери спустился за ним и взял его за локоть.

— Знаю, ты меня не послушаешь, — проговорил он, — но я должен сказать это в последний раз. Если уж тебе так нужна эта бабенка, Либерти, хотя бы уговори ее выйти из дела сейчас. Деньги у тебя есть. Вали к чертям собачьим из страны. В слике, который я для тебя сделал, есть паспорт, деньги тоже есть. У тебя есть все, что нужно. Бери это, бери ее, и сматывайтесь. Пока не поздно.

Юзи улыбнулся.

— Никогда не поздно, герр Грубер, — сказал он.

Повернувшись к Авнери спиной, он спустился по лестнице и неуверенной трусцой побежал в темноту.

К тому времени, как Юзи вернулся в «Хоум-хаус», было поздно, и на дежурство вышел ночной персонал. В баре «Бизон» шла вечерника, и толпы гуляк расхаживали по фойе. На Юзи, запыхавшегося и потного, в бейсболке и спортивном костюме, неодобрительно поглядывали; но персонал знал, что он с Либерти, а Юзи знал, что неприкосновенен. Он поднялся к себе в номер по богато украшенной лестнице, чувствуя, что пробежка его отрезвила.

У себя в комнате он запер дверь и остановился, прислушиваясь к шуму вечеринки внизу. Он Юзи. Он Юзи, и он богат. Вот так, богат. Он призывал на помощь всю свою дисциплину, чтобы не думать, как можно потратить деньги, какое существование можно себе обеспечить. Все это подождет. Ему нельзя увлекаться, нельзя терять себя; его жизнь в опасности, и так будет до его последнего вздоха.

Сердце до сих пор колотилось от изнурительного бега, и Юзи подождал, пока восстановится дыхание. Он пребывал в задумчивом, умиротворенном состоянии; возможно, причиной тому стала пробежка. Усталости не было и в помине; в последнее время он редко ложился спать до рассвета. Он зашел в Интернет и проверил баланс. Да. Деньги на счету. Это казалось сном. Ему вздумалось поваляться в джакузи. Раньше он никогда не принимал таких ванн, но знал, что они считаются полезными после физических нагрузок. Обычно он по привычке включал телевизор, но сегодня не захотел. Окруженный тишиной и покоем, Юзи положил «рорбау» в ящик, освободился от пропотевшей одежды и потянулся, разминая мышцы. Они уже начали остывать. В ванной Юзи включил воду, позволив пару обдавать лицо. Когда ванна наполнилась, он опустился в нее — вода была почти невыносимо горячей — и включил джакузи. Пузырьки напомнили ему о бесчисленных подводных операциях на флоте. Он лег, упершись спиной в бортик, и погрузился в едва ли не ошпаривающее тепло.

Борьба так затягивает, думал он, борцы так быстро забываются. В Израиле все борются, одна группировка против другой, одна идеология против другой, расы и народы, кланы и братья. И религия все это распаляет. Сам он никогда не был набожным, никогда не понимал людей, которые серьезно верили в религиозную чепуху. Но они верили; и там, где он родился, это имело значение. Влияние религиозных группировок на страну было огромным, церковь и государство практически не разделялись. Раввины говорили напутственные речи войскам, которые уходили в бой. Юзи всегда это бесило. Они понятия не имели о жертвенности; они были слишком себе на уме, чтобы самим марать руки в армии.

Все связано, не так ли? Холокост, его родители, он сам, все операции, в которых он участвовал, сын, которого он никогда не знал. Религия. Ветры истории гуляли по его земле, по его народу тысячелетиями, и его втянуло в этот вихрь так же неотвратимо, как и всех остальных. Его время, разумеется, минует, а история пойдет дальше, как неумолимый Джаггернаут, [23] Джаггернаут — одновременно имя Кришны в индуизме и проявление слепой непреклонной силы. поднимая новых людей на его место; это война на истощение, жизнь без спасения, тупиковое, дьявольское существование. Юзи понимал, что операция «Смена режима» по большому счету ничего не изменит. Даже если ее цели будут достигнуты, история не замедлит вмешаться, высосать всю надежду и водворить хаос. Он не питал иллюзий. И в то же время понимал, что не может сидеть сложа руки; если ты израильтянин, даже ничего не делая, ты что-то делаешь.

Разогретый и порозовевший, Юзи вышел из ванной и надел халат; его волосы поблескивали влагой, как стальная вата. В спальне он налил себе огромный стакан коктейля с ромом. Начал мастурбировать, но бросил на полдороге. Потом лег на кровать и снова открыл ноутбук. На израильских новостных сайтах ничего; его историю еще не опубликовали. Он богат. Внезапно возникло чувство, знакомое ему по службе на флоте, чувство, что его несет навстречу буре, что на горизонте собираются грозовые тучи. Юзи отложил ноутбук и несколько минут полежал на спине; потом продолжил мастурбировать, заручившись поддержкой порносайта. На сей раз ему сопутствовал успех. Он чувствовал себя теплым и истощенным, как труп, из которого только что выпустили кровь. Возникла идея скрутить косяк, но он передумал и выпил половину коктейля. Потом, хотя ему почти никогда не присылали писем, решил проверить почту.

Одно новое сообщение, от ОСР4367 — Авнери. ОСР расшифровывалось как Операция Смена Режима; 4367 — личный номер Авнери на флоте, помноженный на два и написанный наоборот. Письмо отправили всего двадцать минут назад. Юзи замер в нерешительности, потом открыл. В послании говорилось:

Смотри в приложении. Все-таки достал. Поздновато, знаю. Можешь не благодарить. Уезжаю. Увидимся в следующей жизни. ОСР4367.

Юзи загрузил приложение, прогнал его через дешифровочную программу и открыл. У него екнуло сердце. Досье на Либерти. Неужели это оно? У Юзи широко раскрылись глаза, а коктейль выскользнул из пальцев, упал на пол и потек по ковру. Юзи давно оставил надежду получить досье на Либерти, а такого уж точно не ждал. Он схватил ноутбук двумя руками, надеясь, что зрение его обманывает, и чувствуя себя так, будто его вот-вот стошнит.

Вверху страницы, согласно стандартной практике, размещалась базовая информация. Дата рождения, национальность, место проживания, словесный портрет; языки, которыми она владеет, категория угрозы, которую она представляет, известные вымышленные имена, близкие родственники. Далее приводились сами разведданные, собранные по различным каналам; в конце имелся список источников и оперативников, которые предоставили информацию.

Если бы Юзи прочел документ, то обнаружил бы подтверждение всему, что уже знал сам. От начала и до конца: воспитание Либерти, карьера в ЦРУ, недовольство своей организацией, гибель семьи, брак с русским наркодилером, переезд в Соединенное Королевство и возрождение в роли королевы наркоторговцев. Но Юзи ничего этого не читал. Не было нужды. Его взгляд не опускался ниже фотографии. Простой черно-белый снимок по плечи, как в паспорте. Подлинность подтверждала печать Моссада. Женщина на нем была одета в американскую военную форму, на губах играла приятная полуулыбка; ее лицо было правильным овалом с орлиным носом и широко посаженными глазами. Юзи смотрел на фото, не в силах дышать, чувствуя, будто воздух из легких высасывает какая-то стихийная сила. Он не узнавал эту женщину. Она походила на Либерти, с которой он работал, но строение костей, тип лица были совершенно другими. А тип лица нельзя изменить. Юзи вынужден был признать очевидное. Если на фотографии Либерти, то женщина, в которую он влюбился, — женщина, которая спасла ему жизнь, — самозванка.