Виктор Давыдов - Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

— А что за человека вы подвели к этому шпиону? — устало спросил замнаркома. Время-то перевалило за полночь…

— Молодую девушку, комсомолку.

— Комсомолку, говоришь? Красивая?

Этого вопроса Селиванов не ожидал и искренне смутился:

— Не знаю, не видел.

— Хм-м… а ей верить можно? — кажется, этот вопрос был самым распространенным в те годы в этих стенах… и не только в этих.

— Работает с нами на идейной основе, — медленно начал Селиванов.

Телефонный звонок спас его от дальнейших расспросов. Замнаркома, буркнув в трубку: «Пусть заходит», уставился на дверь. Вошедший Свиридов с порога отрапортовал:

— Товарищ первый заместитель наркома, майор Свиридов по вашему приказанию прибыл.

Снова тот же немигающий взгляд через пенсне. «Нет, Селиванов прав, надо с этим заканчивать, других дел невпроворот. Не хотелось бы поскользнуться на первых же шагах».

— Значит так, майор, слушайте приказ. Вашего подопечного, этого японо-германского шпиона, арестовать и доставить сюда.

— Но, товарищ первый замести…

— Вам что-то непонятно? — резко оборвал его замнаркома.

— Никак нет, все ясно, — осекшимся голосом произнес Федор Ильич.

— Вы свободны, майор, — равнодушно бросил хозяин кабинета.

Однако едва Свиридов взялся за ручку двери, как послышался оклик замнаркома:

— Подождите, майор.

Свиридов остановился и повернулся к замнаркома. Тот с каким-то любопытством смотрел на подчиненного:

— Слушайте, Свиридов, а почему вы не возражаете против этого решения? У вас ведь другое мнение?

— Я полагаю, у руководства есть какие-то более веские причины для принятия такого решения, — ровным голосом, сдерживая себя, произнес Федор Ильич. То ли накопившаяся усталость, то ли инстинкт самосохранения четко и внушительно подсказал ему: не дергайся.

В наступившей тишине замнаркома продолжал разглядывать Свиридова:

— Ладно, идите.

Дверь за Свиридовым захлопнулась. Замнаркома встал из-за стола, поднялся и Селиванов.

— А вы говорили, он игрок, — скептически произнес замнаркома. — Что-то непохоже… может, он в какую-то другую игру играет? — последний вопрос заставил Селиванова внутренне вздрогнуть.

Вернувшись в кабинет, Свиридов закрыл дверь и некоторое время сидел за столом, откинувшись на спинку стула и не отвечая на телефонные звонки. Он действительно устал за последние несколько дней… а может быть, месяцев… или лет? Каждый день быть в постоянном напряжении, с одной стороны, от той работы, которую он себе когда-то выбрал, а с другой стороны, от этой атмосферы всеобщей подозрительности и страха, воцарившейся в наркомате и насаждающейся с самых верхов… Да на это никакого здоровья не хватит. Но вот ведь что самое удивительное: только настоящая работа и может отвлечь от этой непрекращающейся конторской нервотрепки. Понимая это, Свиридов поднял трубку и пригласил к себе Климова. Тот, едва ступив на порог кабинета начальника, сразу все понял. Федор Ильич без лишних слов приказал ему связаться с чекистами на юге и уточнить вопрос, нужна ли им помощь центра в задержании Муромцева. Последнее Свиридов сказал так, для очистки совести. Путь до южного города был неблизкий даже на самолете. Ну и потом — зачем отбивать хлеб у тамошних оперов? Уже вдогонку он попросил Климова пригласить к нему Беспалого. Дело в том, что в книжном шкафу начальника отделения скопилось значительное количество разного рода брошюр, журналов, книг и книжечек, которые надо было периодически менять. Конечно, такие произведения, как «Краткий курс истории ВКП(б)» и «О трех особенностях Красной Армии» товарища Сталина, «Государство и революция» товарища Ленина, «Критика Готской программы» товарища Маркса, или им подобные составляли постоянный несменяемый состав его библиотечки. Остальным же содержимым его шкафа время от времени пополнялись шкафы в кабинетах сотрудников отделения. Вот и сегодня заместитель секретаря парткома предупредил Свиридова, что завтра надо будет получить новые поступления политической литературы, выделенной его отделению, а для этого надо было почистить шкаф. Вошедшему Беспалому Свиридов, открыв «книгохранилище», задачу поставил коротко. И только он направился обратно к столу, как вдруг в кабинет без стука влетел запыхавшийся Климов. Прямо с порога, не замечая стоящего за створками шкафа, задернутыми белой материей, сержанта, он выдохнул:

— Неприятность, Федор Ильич. Ребята на юге со вчерашнего утра не видят Седого.

— То есть как? — Свиридов, повернувшись, шагнул к Климову. — А Умная?

— И ее тоже не видят. Дома их тоже нет, — добавил лейтенант, предваряя вопросы начальника.

— Ну и что там местные предпринимают? — возможные последствия настолько явственно нарисовались в воображении Свиридова, что он только опустил глаза и покачал головой.

— Так… по городу рыщут по-тихому. Да, эти двое хозяйке записку оставили и деньги, мол, вернутся через несколько дней, — спохватился Климов.

— Твою мать! Что ты все того да потому, а о главном в последнюю очередь?! Кто записку-то писал? — Свиридов возмущался так, по инерции, будучи уверен, что чекисты на юге, понимая ответственность, стараются изо всех сил.

— Так ребята же ее не видели. Тихонько через соседку пощупали обстановку. Можно было под легендой кого-то послать, но вдруг Муромцев сам эту затею придумал? — Климов перешел с возбужденного тона на рассудительный. — Но, с другой стороны, он вполне мог оставить эту записку для отвода глаз.

«Опять двадцать пять… Как же некстати!» — подумал Свиридов.

— Чем же они там смотрели? Ты вот что, потребуй пока полный отчет. Сутки ждем, если не найдут, будем докладывать. Возможно, придется ехать разбираться, готовься. Действуй.

Климов кивнул и вышел. Федор Ильич, медленно ступая, прошел к окну и невидящим взглядом уставился на улицу, не обращая внимание на Беспалого, который, став невольным свидетелем разговора начальников, на цыпочках вышел из кабинета. А расстроенный Свиридов и представить себе не мог, какой неожиданный поворот примут с завтрашнего дня события вокруг оперативного дела «Шахматист».

Около двенадцати дня секретарь первого заместителя наркома внутренних дел соединил шефа со старшим майором госбезопасности Селивановым по настоятельной просьбе последнего. Селиванов испрашивал у замнаркома аудиенции по делу чрезвычайной важности.

Дело, о котором упоминал Селиванов, заключалось в следующем. Ему, как начальнику отдела, сегодня утром поступил рапорт сотрудника отдела сержанта Беспалого. Сержант, находившийся в непосредственном подчинении начальника отделения майора Свиридова, доносил о его вредительской деятельности, о его пособниках и связи с арестованным некоторое время назад комиссаром госбезопасности Николаевым. Именно этот рапорт и положил Селиванов на стол замнаркома. Тот внимательно прочитал бумагу и своим привычным манером вперил взгляд маслянисто-черных немигающих глаз в стоящего Селиванова: