Виктор Давыдов - Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

И вот он сейчас опять покидает Россию, покидает с тяжелым сердцем. За время работы в Москве он так и не смог узнать, остались ли его родители в России или эмигрировали из страны? А если упокоились, то где? Здесь ли, на чужбине ли? И еще он знал абсолютно точно, что никогда уже не сможет поклониться могиле жены, похороненной в Китае. А где сейчас дочь и что с ней, он тоже не ведает… Муромцев сделал глоток… Вот только и радости, что эта девчушка, лежащая на кровати за его спиной, и надежда, что скоро где-то там, вне России, он сможет спокойно провести с ней остаток своего нескладного бытия на этой земле. Муромцев допил вино и запрокинул голову:

— Засоня, пора завтракать. Не притворяйся, знаю, что не спишь.

Он был прав, девушка действительно не спала, а размышляла над сложившейся ситуацией. «Значит, — думала Анюта, — контрразведчик Климов, товарищ Луганский, оказался прав, и находящийся с ней в одной комнате мужчина действительно человек с «двойным дном»». Странно, но осознание этого факта не вызвало у нее бурных эмоций. В тайниках души она предполагала нечто подобное еще с того самого момента, когда наткнулась на фотографию Ольги в книжном шкафу Седого. Однако гнала это предчувствие, надеясь на чудо. А чуда-то и не случилось. Так что отступать было некуда и теперь главным и безусловным для нее стало выполнение задачи, поставленной чекистами. И все-таки где-то глубоко таилась мысль о том, что ей удастся через какое-то время повлиять на Седого, переубедить его и они вместе будут сражаться против немцев.

Воодушевленная этой идеей, Анюта открыла глаза, потянулась и уселась на кровать, загадочно улыбаясь своим мыслям.

Свиридов прибыл в порт задолго до начала посадки. Он погулял по морвокзалу, полюбовался на громады морских пассажирских судов, на всякий случай профессионально оценил, как разместились в контролируемом пространстве сотрудники контрразведки. Толчеи у морвокзала не наблюдалось — не железнодорожный. Туристы подъезжали на автобусах, начальники — на персональных машинах, остальные отплывающие пользовались такси, в крайнем случае добирались общественным транспортом до ближайшей к вокзалу остановки. Сразу после выгрузки транспорт отъезжал, пассажиры проходили в здание вокзала и площадь пустела. Но даже в этих условиях участники операции сумели так вписаться в окружающий пейзаж, что Свиридов немного успокоился. Вернувшись в служебную машину с эмблемой порта и надписью: «Служебная», он устроился на заднем сиденье и несколько минут слушал, как Старший из пары чекистов, менее суток назад получивших инструктаж у замнаркома, спорил с водителем местного управления о шансах ленинградского «Электрика» на победу в Кубке страны по футболу. Внезапно майор жестом резко прервал спорящих. К машине неторопливо подошел невысокий мужчина в штатском, открыл дверь, сел на переднее сиденье и повернулся к Свиридову:

— Немец выехал из гостиницы на такси двадцать минут назад, парочка стартовала минут на пять раньше. Все движутся в нашем направлении. Вскорости должны появиться.

Они подождали еще немного, и наконец чекист на переднем сиденье указал на подъехавшее такси. Старший понимающе кивнул и прильнул к биноклю. Из машины вышел дипломат с портфелем, огляделся и стал ждать, когда таксист выгрузит из багажника два чемодана. Этого времени хватило Свиридову, чтобы показать Старшему чемодан, который интересовал контрразведчиков.

Едва немец в сопровождении таксиста вошел в здание вокзала, на стоянку такси подъехала машина, из которой вышли Муромцев и Анюта. С олимпийским спокойствием, игриво помахивая единственной сумкой, набитой бельем и предметами туалета, Муромцев подхватил девушку за локоть, и они проследовали вслед за вице-консулом. Старший внимательно рассмотрел в бинокль мужчину и женщину и, как только оба скрылись за дверью, попрощался со Свиридовым.

«По-моему, Муромцев крепко выпивши. Видать, нервы шалят, — подумал майор. — Ну что ж, проводы прошли очень спокойно и буднично, без сюрпризов. Сейчас Климов проконтролирует посадку и будем ждать вестей из Риги».

После ужина Анюта вышла на палубу. Седой, проводив девушку, попросил разрешения отлучиться в бар. Анюта с серьезным лицом попыталась было высказать недовольство перманентно нетрезвым состоянием спутника, но тот, приложив руку к сердцу, попросил ее «отпустить вожжи» до прибытия в Ригу и тут же шутливо откланялся. Анюта грустно вздохнула и перевела взгляд на море. «Вот же как иногда жизнь заворачивает…» До мая нынешнего года она видела море только в кино. Балтийское — в фильме «Мы из Кронштадта», Черное — в «Веселых ребятах». И вдруг раз… позавчера она была на легкомысленном Черном, а сегодня — на задумчивом Балтийском.

Рядом послышались голоса. Мимо нее прошли нарядно одетые мужчина с женщиной, оживленно беседуя на каком-то непонятном ей языке. Парочка удалилась, а Анюта поймала себя на мысли, что ни слова не поняла из их разговора. И неожиданно вспомнила эпизод из фильма «Мы из Кронштадта», когда наступающие балтийские матросы наткнулись в окопе на белого солдата и один начал спрашивать на разных языках: «Шпрехен зи дойч, спик инглиш, парле франсэ», — а солдат молчит. Другой матрос спрашивает: «Может, португал?» И тут солдатик начинает истово креститься, приговаривая: «Мы пскопские, мы пскопские…» Анюта поняла, что сейчас она вроде того солдатика из фильма, ни слова не знающего на чужих языках. А вдруг что-то случится с Седым? Ее даже передернуло от этой мысли, но она тут же выругала себя: «Ну, чего паникуешь? Пароход-то наш».

И опять тяжело вздохнула: «Тут-то ладно, а вот за границей-то как?»

Задумавшись, она даже вздрогнула, когда рядом облокотился на поручень молодой человек. Это был Младший из спецгруппы. Полюбовавшись закатом, он повернулся к девушке:

— Правда, красиво?

Анюта машинально кивнула головой, глядя на него. Парень был постарше ее, невысокого роста, не красавец, но симпатичный. Волосы у него были белокурые, совсем как у этих прибалтийских туристов, но глаза были карие, и в них светилась добрая улыбка. «Заигрывает, что ли?» — хмыкнула про себя Анюта, но парень вдруг посерьезнел:

— Вам весточка от Луганского.

С этими словами он как бы невзначай передвинул ей по поручню записку. Внимательно глянув на парня, Анюта подставила руку и взяла ее. Оглядевшись, она быстро прочитала: «Помогите нашим. Луганский». Младший на несколько секунд загородил ее спиной, потом повернулся, аккуратно огляделся и протянул руку. Девушка недоуменно наморщила лоб, но он, бросив выразительный взгляд на ее кулачок, поманил его пальцем. Усмехнувшись, Анюта вернула записку и вопросительно посмотрела на него.