Вадим Новосадов - Стражи панацеи

— Нет.

— Тогда, что вам нужно?

— Будьте дружелюбнее. Мну нужно пророчество, более детальное, чем остальные. Я их напомню, — деловито объяснил Спирин.

Он достал из внутреннего кармана брошюру в мягкой серой обложке и открыл её на закладке.

«Пробудится дух тирана, как напоминание народу о его славе,

Но народ примет за спасителя ложного,

Тайное сомнение приблизит апокалипсис».

Продекламировал Спирин на растяжку.

— Это было довольно давно, — равнодушно заметил Стром.

— Двадцать лет назад. Значит уже не актуально? — поддел Спирин.

— Пророчество — это предупреждение. Оно не обязательно сбудется, и к счастью, мало что сбывается.

— Хорошо. Я процитирую ещё одно, — язвительно продолжил Спирин.

«Некто получит небесное оружие,

И возведя стены, получит троянского коня».

Спирин отложил брошюру, постукивая по ней пальцем.

— По-моему, это трюизмы, — насмешливо заметил он. — Правда, именно, банальности и случаются, когда в них перестают верить.

— Возможно.

— Только ленивые не пугают концом света. Но важны знаки, символы. А они у вас указаны. В первом стихе вы предсказываете возрождение сталинизма и его дальнейшее падение, вместе со страной? — Спирин вопросительно смотрел на собеседника.

— Вы, верно поняли, — Стром избегал его взгляда.

— Только если будет слабый лидер?

— Русское общество, при некотором желании деспотизма, не сможет породить сильного тирана.

— А упоминание небесного оружия — это некий технологический прорыв, в руках либерального правительства? Оно не способно ни применить его, ни оградиться от врагов, под которыми нужно понимать страны третьего мира. Но варвары овладеют технологическим преимуществом, и подорвут цивилизацию. Правильно я понял второй стих?

Стром взглянул на визитёра непроницаемым взглядом.

— Странно называть все не западные страны — третьим миром? А ведь он — большая часть человечества. Ну да бог с терминами. Знаете магистр, не очень бы я доверял вашим пророчествам, но в них есть одно реальное предсказание. То, что вы назвали небесным оружием. Оно существует, в виде принципиально новейшей технологии, и мне это точно известно.

Спирин подался вперёд с угрожающим лицом и острым взглядом.

— Это плазменные двигатели, и молекулярные процессоры. Правда, мир к этому не привык, и это может оказаться похуже ядерной кнопки в руках мартышки.

Спирин отклонился на спинку стула и достал пачку сигарет.

— Позволите?

— Да, конечно. Сзади вас, на шкафу, пепельница.

— Человек, обладающий этими технологиями, некто Дюран, позитронный олигарх. Наверное, вы слыхали, это имя?

— Слыхал, — не сразу ответил Стром.

Спирин задержал на магистре пронзительный взгляд.

— Есть также сведения, что у террористов имеются миниатюрные ядерные заряды, — продолжил он. — Английский эксперт Пайк знал эту тайну, за что и погиб.

Тут Спирин вкратце описал версии убийства эксперта, включая геополитическую игру спецслужб, во что Стром был уже посвящён, но не подал и виду.

— Почему я должен вам верить? — впервые возмутился сдержанный магистр.

— Уж поверьте. У Дюрана есть доказательства, которые он раздобыл с помощью своей сверх шпионской техники. Впрочем, можете и не верить. Просто проверьте, войдя в транс. Вы делали это не раз, Василий Стром, когда служили своей стране, — командно произнёс Спирин.

— Вы только этого от меня хотите? — недоброжелательно спросил Стром.

— Нет. Мне потребуется и кое что по серьёзнее. И я не покину вас, пока не получу то, что мне нужно, — категорически заявил Спирин.

— Скажите сразу, что именно? — потребовал медиум, выпрямившись и гордо опустив сумрачный взгляд.

Спирин опёрся локтями о стол, тоже приняв подобающую угрожающую осанку.

— Мне нужно, чтобы вы заглянули в будущее, с учётом того, о чём я сейчас рассказал. Хотя ещё и не всё. Ведь на будущее можно влиять, не так ли?

Стром держался спокойно, хотя Спирин метил в болезненные воспоминания, связанные со спиритуалистическим влиянием на врагов режима. Но ведь Спирин и был человеком из прошлого, и ничего позитивного от него ждать не приходилось.

— Ваше первое предсказание наполовину сбылось. Мы хотим разбудить дух Иосифа, — трескучим тоном произнёс Спирин.

— Мы, это кто? — Стром изображал, что не знает о планах Спирина, подняв недоумевающий взгляд на собеседника.

— Некоторая часть людей власти. Надеюсь, не надо уточнять о каком Иосифе идёт речь?

— Безумная и нереальная затея, — со злой иронией изрёк Стром.

Лицо Спирина исказила дьявольская улыбка, а глаза засверкали.

— Может и безумная, но не совсем нереальная. Вы предсказывали события и судьбы. Мало того, некоторые судьбы вы предопределяли.

— Предрешённая судьба существует в голове жертвы. Часто этого изменить нельзя. И дело даже не в кодировании сознания, а в подсознательном согласии самого человека. Но вы ведь требуете нечто сатанинское, из потустороннего мира, — отчитывал его магистр.

— Значит, вы верите?

— Я верю, что опасно тревожить загробный мир, законов которого мы не знаем, — Стром повышал недовольство тона, изображая желание отвадить собеседника, хотя и понимая, что этого не удастся.

— А я верю, что ход истории зависит от личностей. Влияя на их поступки и судьбы, можно изменять историю.

— И влиять хотите вы, и те, кто стоит за вами?

— Верно.

— Кто же будет влиять на вас? Самоуверенность — опасная штука.

— Врагов предостаточно. Они совсем не прочь управлять нами. Я имею в виду дряхлеющую Европу и надорвавшуюся гегемонией, Америку. В то время как третий мир уверенно набирает силу, почти чуждый либеральным идеям. Нужны новые империи, или обновлённые. Почему Россия должна лишиться такого права, когда она в недавнем прошлом была одна из могущественных империй? Народ этого не может забыть, и всегда будет мечтать о возрождении. Пусть даже он и ослаблен, но он всё равно нуждается в титанической личности, а не в вороватых лжецах.

Спирин произнёс свой краткий спич в отрепетированной уверенности.

— И где вы видели такую личность?

— Найдётся, и не одна. Нужно только открыть шлюзы истории. Дух великого вождя может оказать воздействие.

— Который изничтожил народ. Второго такого, страна не переживёт, — терпеливо возразил Стром.

— Да бросьте вы, магистр. Диктатор берёт столько жертв, сколько позволяет общество. Когда равновесие нарушается, тиран уходит со сцены. Народы чаще гибнут от междоусобиц, из-за меркантильных и глуповатых князьков, — бойко парировал Спирин.

— Очень спорное утверждение.

— А я и не собираюсь спорить. Я вам сказал, что мне нужно. И ради своей идеи, я готов пожертвовать собой, — в голосе Спирина прозвучала угроза. — Не противьтесь, нет в этом смысла. И вины на вас не будет, — уже благосклонно добавил он.