Вадим Новосадов - Стражи панацеи

— Пока, вы мой пленник, — произнёс Визант.

— Ты делаешь ошибку, — тихо обронил главный.

— Не мешайте мне уйти. И делайте, что вам нужно, — с благосклонностью победителя велел Визант.

В воздухе висели два пистолета, один пневматический, со снотворными капсулами, другой — боевой, с глушителем, вызывая у офицера шок, смешанный с восторгом. Впрочем, мгновенно его лицо стало раздосадованным и озлобленным, оттого, что он уже упустил из-под самого носа трофей. Учитывая его высокий чин самой элитной спецслужбы, то ускользавшая пешка, продажный двойной агент, кем был в его глазах Визант, которому место в застенке, сильно к тому же обгаживал его мундир.

— Мои люди возьмут квартиру штурмом в считанные минуты, — пригрозил он, хотя и не уверенно.

— Они ничего не слышат. Эта квартира защищена от ваших микрофонов. Я отключу защиту, а вы прикажете своим людям, чтобы они сняли оцепление, — диктовал свои условия Визант.

— Отключайте, — недовольно согласился офицер.

Визант отключил прибор, создающий помехи для подслушивающих устройств, сделанный в корпорации «Media Tech» и когда пленник отдал приказ по сотовому телефону, продолжил:

— Чтобы быть уверенным, я надену на вас специальные наручники.

— Да пошёл ты куда подальше, — яростно выразился пленник. — Ты хоть знаешь, с кем имеешь дело?

— У меня нет выхода. Наручники разомкнутся сами, через двадцать минут, ваши подчинённые ничего не увидят.

— Всё равно ты от нас не уйдёшь, — прорычал озлобленный охотник, протянув руку, чтобы самому защёлкнуть какие то необычные наручники с таймером.

Визант с военной быстротой облачился в невидимый маскхалат. С неизвестным спасителем они покинули квартиру, заметив два джипа во дворе и праздно группирующихся наблюдателей, исполнявших приказ начальника, подрывавший его же репутацию. Напарник Византа направлял его по встроенному в костюм-невидимку микрофону. Миновав двор, они сели в «БМВ».

— Как вы там очутились? — спросил Визант, увидев напарника, стягивавшего маскхалат.

— Ещё до вас. Это наша работа, — саркастически ответил незнакомец. — Шесть часов, без еды и воды, и без толчка, — усмехнулся он.

По интонации ощущалось, что бессмысленно было их расспрашивать, как им стало известно о том, что ему угрожает опасность. Такая скрупулёзная и навязчивая опока раздражала Византа, вопреки тому, что он остался и на этот раз цел и невредим.

— И всё равно, вы поторопились меня спасать, — заметил он.

— Не мы это решаем, — сдержанно ответил тот, кто пришёл ему на выручку. — Вы бы предпочли стать куском мяса в подвале на Лубянке?

«Поймайте, если сможете» — высветилось на мониторе под аккомпанемент известной мелодии к бондиане, когда агенты президентской охраны включили компьютер Византа.

В туже ночь спецслужба взяла с поличным группу террористов, готовивших покушение на убийство первого лица страны.

Досада Спирина от сорвавшегося покушения, которое должно было изменить судьбу мира, компенсировалась тем, что он остался на свободе, при деньгах, с чувством того, что он избежал фатального мистического предсказания. В российской прессе и словом не обмолвились о разоблачённом заговоре.

Но игра далека была от завершения. Имея документальный компромат на тайные действия разных спецслужб, Спирин мог взорвать общественное мнение через западную прессу, да ещё и заработать пару десятков лишних миллионов. Правда, после этого ему нужно исчезнуть куда-нибудь подальше от цивилизованного мира, где бы его не достали спецслужбы, которые не забудут его поступка.

Однако же он не особо и горевал, надеясь на Латинскую Америку, бурлившей левыми взглядами, пестрившей полу диктаторскими режимами и тлеющей партизанскими войнами. Он подготовил фрагменты компромата, чтобы заинтриговать потенциальных покупателей и отправил дискеты нужным адресатам по почте.

Долгими днями его стала одолевать не только тоска, но и депрессия, от чувства загнанного зверя, когда ему опасно было даже посещать увеселительные заведения в вечернем городе. Имея миллионы, он должен был отказывать себе даже в заурядных удовольствиях.

Тоска тянула к бутылке в его унылой квартире на окраине Афин (роскошное жильё он не мог позволить, опасаясь даже этим привлечь внимание). О мистических опытах он не помышлял, — сказывалась психологическая нагрузка последних недель, или даже месяцев.

Как-то, вечером, допив коньяк под англоязычный телеканал, он провалился в беспокойное забытьё. Потом вдруг очнулся и увидел на экране своего кумира, приняв всё это за документальный фильм сквозь полусон. Но голос звучал на русском языке, не из экрана, без явного источника, пронизывая всё пространство и его существо до мозга костей своим потусторонним тембром.

Спирин ощущал неподвижность своего тела, но отчётливость своего сознания. Сон наяву, или явь во сне.

«Решил, что обманул свою судьбу» — сотряс внутреннее пространство полтергейст.

— Что мне теперь делать? — подобострастно спросил Спирин против своей воли.

«Заверши своё дело до конца».

— Но каким образом? Обстоятельства сильнее меня. Дайте подсказку, товарищ Сталин.

«Ты слаб для этого. Только хочешь заработать, а не служить идее».

— Нет, я всегда предпочитал идею, — жалостливым тоном отвечал Спирин.

Незримое мистическое существо выдерживало паузу.

«Вас ждёт апокалипсис. Ты можешь его приблизить» — с металлическим рыком возвестил дух.

— Но как? — возроптал раболепствующий голос изнутри Спирина.

«Передай сведения соратникам на Востоке. Но не все. Требуй от них

того, что они задумали».

— Они мне не соратники. Попутные союзники, — робко возразил Спирин, но не услышал ответа и не ощутил присутствия духа, выраженного в довлеющей атмосфере и оцепенении.

Как только видение отпустило его, он тут же провалился в беспамятство. Проснувшись утром бодрым, несмотря на изрядную дозу спиртного, он отчётливо помнил наказ духа политического кумира, не сомневаясь в логике такого действия.

«Здесь, — осенило его, после спиритического ночного бдения, — на Западе спецслужбы не допустят разглашения его сведений. Русские тоже не станут этого делать, поскольку у них договорённость с западными властями, к тому же утечка ядерных технологий и материалов происходила с российской стороны. Исламисты же были заинтересованы выставить западные спецслужбы в роли провокаторов, или даже организаторов террористических актов, ищущих предлог для крестового похода против иноверцев».

«Почему мне это не пришло в голову? — удивлялся Спирин. — Ведь мысль казалась совершенно очевидной. Я её подсознательно отверг, посчитав, что огласившая компромат исламская пресса, может сорвать планы западных спецслужб, которые отчасти совпадали и с моими замыслами».