Иржи Прохазка - Возвращение к лисьей норе

Понемногу Земан начинал понимать.

— А вы знаете, что случилось с этой несчастной девушкой?

— Нет, больше я о ней не слышала. Бог знает, как она тогда добралась до Праги…

— Не добралась. Через несколько дней ее нашли мертвой в лесу. Ее звали Марушка Марова.

Попутчик снова вернулся в купе и сел напротив Земана. Было видно, что он о чем-то подумал, дымя в тамбуре сигаретой, поскольку сразу же заговорил извиняющимся тоном:

— Я, собственно, ничего не имею против полицейских. Тем более против криминалистов.

— Да оставьте. — Земан махнул рукой. — Никто ничего против полицейских не имеет, особенно когда нуждается в их помощи. Вы не представляете, как нас люди начинают горячо любить, когда ограбят их квартиру или дачу, когда убьют кого-то из близких. Закон, правовую систему, которые держат вас в рамках, вы ненавидите и начинаете любить только тогда, когда нуждаетесь в защите.

Сообразив, что Земан не обиделся, попутчик с видимым облегчением улыбнулся.

— Простите, в каком вы были звании?

— Майор, — ответил Земан (то, что он так долго не получал очередного звания, было его больным местом).

— Прекрасно выглядите, товарищ майор! — сказал попутчик, изо всех сил стараясь загладить свою бестактность. — Даже трудно поверить, что вы пенсионер.

Земан лишь иронично улыбнулся. Он все прекрасно понимал. Нет, конечно, он еще сохранил стройность, был подтянут, но лицо его было изрыто морщинами, словно широкая дельта реки многочисленными рукавами, волосы поредели, поседели. Он больше не мог, как когда-то, поднимать тяжести и бегать.

Однажды случайно встреченный однокашник сказал ему:

— Слушай, Гонза, чем дальше, тем больше ты становишься похожим на отца. Я сперва даже испугался, увидев тебя: показалось, что папаша твой жив и сейчас станет мне выговаривать — мол, почему я до сих пор не подстригся, почему хожу с длинными, как у попа, волосами.

Это было смешно, поскольку бывший однокашник стал неимоверно толстым, едва дышал из-за лишних килограммов да к тому же совершенно облысел.

Но Земан пережил шок. Боже мой, ведь я старею, понял он. И до гробовой доски не так уж далеко. Собственно, мой отец, когда умер, был гораздо моложе, чем я теперь, а мать скончалась в моем возрасте. Мороз пробежал по коже от таких невеселых мыслей. Никогда раньше он не думал о конце.

Мы мудреем, идеализируя себя и прошедшую молодость, свой нынешний взгляд на вещи. И вовсе не задумываемся о том, что, может быть, уже завтра или послезавтра, через год или два все закончится, закончится безвозвратно. Земан вспомнил одного друга, который ему когда-то сказал: «Знаешь, с некоторых пор я стал ненавидеть весну. Я боюсь, что любая из них может стать для меня последней».

Но жизнь Земана не могла закончиться. Она продолжалась в Иване.

Два дня спустя после возвращения из Скрыше Земана неожиданно вызвали в министерство, к заместителю министра генерал-майору Житному.

Волноваться не было повода: на участке, которым Земан руководил, все было в порядке. Более того, уголовный розыск под его руководством в последнее время добился высокого процента раскрываемости преступлений. Поэтому и не задумался, зачем его вызывают, — уверен был, что будет просто доверительная беседа двух друзей.

— Прибыл по вашему приказанию, товарищ заместитель, — отрапортовал Земан почти шутливо, но у того сегодня не было желания шутить.

— Что это ты творишь, Гонза? — начал он раздраженно.

Земан удивился, но смолчал. Не понимая, о чем речь, ждал, когда Житный наконец-то объяснит, чем вызван официальный тон.

— На тебя жалуется сам заместитель председателя правительства.

Так вот в чем дело! У Земана отлегло от сердца.

— Кто? Неужели Лойза Бартик?

— Я сказал тебе: заместитель председателя правительства, — повысил голос Житный. — И попрошу оставить этот фамильярный тон.

— А с товарищем зампредом я вовсе не фамильярничал, скорее он со мной. Я был при исполнении, — оборонялся Земан, уверенный в своей правоте. — Не знаю за собой никаких промахов при исполнении служебных обязанностей. Я действовал в полном соответствии с законом и инструкциями. Если речь идет именно об этом, то позвольте мне удалиться, товарищ заместитель.

После первой вспышки гнева Житный немного пришел в себя.

— Ну что ты, Гонза, совсем выжил из ума? — сказал он примирительно. — Разве не понимаешь, о чем идет речь?

— В том-то и дело, что прекрасно понимаю, — ответил Земан.

— Ну проходи, садись, — пригласил Житный вполне дружелюбно.

Снова это был старый приятель и соратник. Он подвел Земана к дивану рядом с журнальным столиком, приютившимся под сенью большой пальмы (уголок для доверительных бесед), потом, нажав на кнопку, попросил принести в кабинет два кофе и подсел к Земану.

— Зачем ты полез в этот замок, Гонза? — спросил он с ласковым упреком.

— Расследую убийство.

— Там?

— Если следы ведут в замок, то и там.

— Гонза, Гонза, ты все такой же упрямый ура-революционный барашек, как тогда, в Феврале, когда чуть не застрелил меня, приняв за классового врага. — И Житный рассмеялся.

— А ты? Ты уже не тот, каким был в Феврале?

— Спустись на землю, Гонза. Ведь существуют определенные границы, которые не имеем права переступать даже мы.

Земан вспомнил последнее дело, которое они вели совместно с Житным, и откровенно спросил:

— Тебя больше не трогают нераскрытые преступления? Перестали мешать «золотые нитки» на некоторых документах?

— Ты знаешь, Гонза, — сказал Житный нравоучительно, — на этой должности человек зачастую должен быть больше политиком, чем полицейским.

— Но я сижу не в твоем кресле. Поэтому убийство раскрою.

— Ну, бог с тобой, Гонза. Это твое дело, — сказал Житный, поднимаясь из-за столика. Выражение его лица снова стало официальным и холодным. — Не буду тебе мешать, но и помочь ничем не смогу. Помни, я тебя предупредил.

— На помощь я и не рассчитывал, — сказал Земан твердо и тоже встал.

— Кофе выпьешь? — спросил Житный, когда в кабинет вошла секретарша с двумя чашками на подносе.

— Нет. Берегу сердце, — ответил Земан уже с порога.

В коридоре, у дверей кабинета Земана, снова сидела измученная деревенская женщина в трауре.

Увидев его, она встала со скамейки и тихо спросила:

— Известно что-нибудь, товарищ майор?

— Да нет, пока ничего определенного, — ответил он осторожно, — но мне кажется, что дело сдвинулось.

— Спасибо вам большое, — проронила она, и в ее запавших глазах блеснули слезы. — Вы знаете, Марушка была очень хорошей девушкой. Я приду снова.

Она исчезла так же тихо и незаметно, как и появилась.

В первый раз за все время появление ее не испортило Земану настроения.