Роберт Ладлэм - Зов Халидона

Она явно направлялась туда, где стоял Лоуренс.

Через несколько минут Лоуренс зажег еще одну спичку и подождал, пока в ответ на лодке не вспыхнет другая. Затем развернулся и побежал к «Бенгал-Корт».

Сэм Такер, который все это время стоял на газоне у угла здания, увидел Лоуренса и пошел к нему навстречу. Когда тот приблизился, они обменялись парой фраз и вместе поднялись на террасу — в комнату Элисон Бут. Они вошли, оставив двустворчатую дверь широко открытой.

Питер переключил внимание с мотеля на пляж. На террасе пока ничего не происходило; лодочка шла все тем же курсом по удивительно тихой воде. Ее отделяло от берега не больше четырехсот ярдов. Это была длинная плоскодонная рыбацкая лодка с мотором, плотно обмотанным какими-то тряпками. На корме сидел чернокожий в лохмотьях и широкополой соломенной шляпе. На маленькой палубе лежали остроги, по бортам висели подвязанные сети — обыкновенный ямайский рыбак отправился на утренний лов.

Подойдя на расстояние нескольких сотен футов, рыбак зажег еще одну спичку и быстро ее погасил. Йенсен повернулся к террасе. Через несколько мгновений из темного дверного проема показалась фигура Сэма Такера с носилками, на которых лежал завернутый в одеяло человек; за другой конец носилок держался Лоуренс.

Быстро, но очень мягко, словно паря над землей, они пересекли террасу, спустились по ступенькам и поспешили к пляжу. Они на удивление точно рассчитали время; в тот самый момент, когда лодка ткнулась носом в берег, Такер и Лоуренс уже стояли по пояс в воде и аккуратно заносили их на борт. Человека на носилках завалили сетями, Сэм столкнул лодку на воду, Лоуренс запрыгнул внутрь, и в тот же момент лодка отчалила. Питер увидел, как Лоуренс скинул с себя рубашку, вытащил откуда-то широкополую шляпу и взял в руки острогу. В одно мгновение Лоуренс-заговорщик превратился в меланхоличного местного рыбака.

Длинная плоскодонка развернулась и, разрезая зеркальную гладь, устремилась в море. Звук мотора стал слышен чуть громче. Очевидно, владелец лодки стремился со своим драгоценным живым грузом как можно быстрее покинуть район пляжа.

Сэм Такер помахал рукой на прощанье; Лоуренс кивнул и поглубже надвинул шляпу. Такер медленно вышел из воды и двинулся к мотелю.

Питер Йенсен наблюдал, как лодка уходила к дальнему краю мыса. Несколько раз Лоуренс наклонялся, якобы поправляя сети, но на самом деле, конечно, проверяя самочувствие лежащего под ними человека. Время от времени он что-то говорил сидящему на корме. Солнце, еще не видимое из-за горизонта, полностью высветило небо Ямайки. День обещал быть жарким.

На террасе, куда переключил свое внимание Йенсен, двери в комнату Элисон продолжали оставаться открытыми. Света прибавилось, и он мог заметить внутри новую вспышку активности. Сэм Такер дважды выходил оттуда, каждый раз вынося какие-то коричневые пластиковые мешки, которые он оставлял на террасе. Потом еще один мужчина — ассистент доктора, вспомнил Питер, — вышел из комнаты, держа в одной руке емкость цилиндрической формы, а в другой — большой черный чемодан. Он поставил их на камни, потом нагнулся, полностью исчезнув за ограждением террасы, и выпрямился, держа в руках две продолговатые канистры, по виду напомнившие Питеру аэрозольные упаковки. В дверях он протянул одну из них Такеру. Они коротко переговорили о чем-то и исчезли в комнате.

Не прошло и трех минут, как они опять появились в поле зрения Йенсена, причем в довольно комичных позах — пятясь задом наперед и держа в вытянутых руках баллоны, из которых извергались клубы влажного тумана.

Они тщательно обрабатывали комнату аэрозолем.

Закончив, они вернулись к оставленным на террасе вещам, подхватили их, снова обменялись несколькими словами и пошли по газону.

А лодка тем временем преодолела уже половину расстояния, отделявшего ее от мыса. Но на ней что-то случилось. Она остановилась, слегка покачиваясь на водной глади. Питер мог видеть, как тонкая фигура Лоуренса поднялась во весь рост, потом вновь опустилась, затем снова выросла над бортом. Шкипер взволнованно жестикулировал.

Лодка снова пришла в движение, но уже в другом направлении. Они изменили курс, если, конечно, считать мыс тем местом, куда они стремились. Теперь лодка шла прямо в открытое море.

Еще пятнадцать минут Йенсен лежал на песке, наблюдая за тем, как лодка постепенно превращается в черную точку на темно-серой поверхности океана, над которым разгорался оранжевый восход. Конечно, Питер не мог прочитать мысли двух ямайцев; не мог он и разглядеть того, что произошло там, вдали. Но все, что он знал о характере местных течений, приливов и отливов, а также то, что он увидел, лежа на сыром песке, за эти три часа, подводило его к единственной мысли: человек на носилках встретил свой смертный час.

Вскоре с тела снимут все приметные вещи, одежду, по которым можно было бы установить его личность, к ногам привяжут свинцовый груз и опустят в воду — чтобы морским течением его унесло прочь от Ямайки. Недели, а может, и месяцы спустя его останки выбросит на безлюдные коралловые рифы или, если совсем повезет, он станет кормом для хищных обитателей глубин.

Питер понял, что пришло время звонить Джулиану, встретиться с ним.

Причем немедленно.

* * *

Маколиф перевернулся на другой бок, и тут же острая боль пронзила плечо и отозвалась в груди. Он резко сел и какое-то мгновение не мог понять, где он и что с ним. С некоторым усилием он сообразил, что наступило утро и ночь со всеми ее кошмарными событиями позади. Их еще надо было обдумать, а также составить план действий на ближайшее время.

Он посмотрел на Элисон, лежавшую рядом. Она крепко спала, дыша ровно и глубоко. Если прошедшая ночь даже для ему показалась кошмаром, то каково же пришлось ей! Он-то, по крайней мере, все время находился в гуще событий, в движении, а она ждала, воображая всякие ужасы; ему было не до этого.

Ждать, конечно же, хуже. Во много раз...

Медленно, стараясь не шуметь, он спустил ноги на пол и встал. Все тело ныло, болели суставы, особенно в коленях.

Это было вполне объяснимо. Он почему-то сравнил свое натруженное тело со струнами расстроенного инструмента, который заставили звучать по воле обезумевшего дирижера. Возникшая ассоциация вызвала у него улыбку, настолько она была некстати, хотя и точна, особенно по отношению к мыслям, в беспорядке кружащимся в мозгу.

Все это было весьма некстати.

Но постепенно обрывки мыслей начали складываться в какую-то знакомую картину, хотя он еще не мог понять, в какую именно.

До боли знакомую. Но еще не различимую.

Пока.

Какой-то запах проник в его ноздри. Это был не привычный уже запах специй и ванили, хотя тоже сладковатый. Он напомнил Юго-Восточную Азию, остров Яву, госпиталь в Сунда-Тренч. Тошнотворный запах. Алекс быстро прошел к двери на террасу и уже взялся за ручку, но вдруг сообразил, что абсолютно голый. На стуле у зашторенного окна висели плавки, которые он бросил там пару дней назад. Он взял их и натянул на себя.