Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна

— Дэвид, ты порешь чушь. Карлос не связан с тай-пэнями, Гонконгом или Макао. Эти старики — китайцы, не французы, итальянцы, немцы или кто там еще. Ниточка тянется из Азии, а не из Европы.

— Ну конечно, старики — только им он и доверяет, — продолжил холодный голос Джейсона Борна. — Парижские старики — вот как их называли. Они были его связными по всей Европе. Действительно, кому придет в голову подозревать дряхлых стариков независимо от того, нищие они или просто в них едва душа держится? Кому придет в голову допрашивать их, тем более с пристрастием? Даже под пытками они будут хранить молчание. Они делали свое дело — и сейчас его делают — и потом исчезают, отдавая жизнь ради интересов Карлоса.

Слушая странный, глухой голос своего друга, озадаченный Конклин уставился на приборную доску, не зная, что ответить.

— Дэвид, в чем дело? Я понимаю, что ты огорчен — мы все расстроены, — но, пожалуйста, говори яснее.

— Что?.. О, извини меня, Алекс, я мысленно вернулся в прошлое. Короче, Карлос прочесал весь Париж, выискивая стариков, которые медленно умирали, зная, что дни их сочтены. Они все числятся в полицейских архивах, у всех нет ни гроша за душой. Мы забываем о том, что у этих стариков почти всегда есть кто-то, кого они любят, есть дети — законные и внебрачные, — о которых они должны позаботиться. Шакал находит их и клянется помочь семье полуживого старика, если тот посвятит остаток своей жизни ему. Окажись мы на их месте — без гроша в кармане, только нищета и дурная слава — вот и все, что останется в наследство их близким, — как бы поступили многие из нас?

— И они верили?

— У них были для этого серьезные основания, да и сейчас есть. Ежемесячно из множества швейцарских банков поступают чеки с незарегистрированных счетов наследникам этих стариков. Невозможно проследить, откуда поступают эти деньги, но люди, получающие их, знают, кто им платит и почему... Забудь о секретном досье, Алекс. Карлос что-то разнюхал в Гонконге — там он нашел ниточку к тебе и Панову.

— Тогда мы тоже кое-где покопаем: проникнем во все азиатские кварталы, во все китайские букмекерские притоны и рестораны во всех городах в радиусе пятидесяти миль от Вашингтона.

— Ничего не предпринимайте до моего приезда. Ты ведь не знаешь в точности, что надо искать, а я знаю... Это замечательно! Шакал не подозревает, что я многого до сих пор не могу вспомнить, но он почему-то считает, что я позабыл его парижских стариков.

— А может быть, и нет, Дэвид. Может быть, он как раз рассчитывает на то, что ты помнишь о них. Может быть, вся эта шарада — всего лишь прелюдия к настоящей ловушке, которую он для тебя готовит.

— Тогда он совершил очередную ошибку.

— Да?

— Я не так прост — Джейсон Борн не так прост.

Дэвид Уэбб вышел из здания Национального аэропорта через автоматически открывшиеся двери на заполненную народом площадь. Он внимательно рассмотрел указатели и пошел по направлению к стоянке, где автомобилям разрешалось парковаться на короткое время бесплатно. Согласно плану, он должен был пройти до крайнего правого прохода, повернуть налево и идти вдоль ряда машин, пока не увидит серый, с металлическим отливом «понтиак-ле-манс» 1986 года, на зеркале заднего вида которого будет висеть декоративное распятие. Водитель — мужчина в белой кепке; стекло с его стороны будет опущено. Уэбб приблизится к нему и скажет: «Полет был удачным». Если человек снимет кепку и запустит двигатель, Дэвид молча сядет на заднее сиденье.

Ничего кроме этого и не было сказано Уэббом и водителем. Однако тот вытащил из-под приборной доски микрофон и негромко, но четко произнес в него:

— Груз на борту. Обеспечьте прикрытие на время поездки.

Дэвид подумал, что эта экзотическая процедура граничит с клоунадой. Но так как Алекс Конклин следил за ними до самой посадки в рокуэлловский самолет в аэропорту Логан и связался с ним по личному телефону директора ЦРУ Питера Холланда, Дэвид подумал, что свое дело оба знали туго. У Дэвида мелькнула мысль, что поведение Алекса должно быть как-то связано с телефонным звонком Мо Панова девять часов назад. Его подозрение перешло в уверенность, когда трубку взял сам Холланд и настоятельно попросил доехать до Хартфорда и вылететь коммерческим рейсом из аэропорта Брэдли в Вашингтон. Он прибавил несколько загадочно, что не хочет больше никаких телефонных переговоров, а также не желает использовать частные или правительственные самолеты.

Водитель серого «понтиака» не тратил времени даром и уже выруливал с территории Национального аэропорта: казалось, прошло всего несколько минут, а они уже мчались по сельской дороге. Миновав пригороды Вирджинии, машина подкатила к въезду в комплекс дорогих загородных коттеджей. Над воротами красовалась вывеска «ВЕНСКИЕ ВИЛЛЫ» — поселок был назван в честь расположенного рядом городка. Охранник, по всей видимости, узнал водителя, потому что приветствовал его как старого знакомого, пока поднимался тяжелый шлагбаум. Водитель обратился к Уэббу:

— Здесь пять больших секций, сэр. Четыре из них — коттеджи, принадлежащие частным лицам, а пятая — самая дальняя от ворот — является собственностью Управления. Там отдельный въезд и своя система безопасности. Вы там будете здоровехоньки, сэр.

— Я, вообще-то, не чувствую себя таким уж больным.

— И отлично: теперь вы — «личный груз» директора ЦРУ, а ваше здоровье — предмет его особой заботы.

— Рад это слышать, но как вы об этом узнали?

— Я в его команде, сэр.

— А как ваше имя?

Водитель помолчал мгновение, а когда ответил, Дэвид испытал неприятное чувство, словно его отбросили назад, в прошлое, куда, судя по всему, ему предстояло возвратиться.

— У нас нет имен, сэр, ни у вас, ни у меня. «Медуза».

— Понятно, — протянул Уэбб.

— Вот мы и прибыли. — Водитель свернул на круговую подъездную дорогу и остановился перед двухэтажным домом в колониальном стиле: казалось, его белые колонны вырублены из каррарского мрамора. — Извините, сэр, я только что обратил внимание: у вас с собой нет багажа.

— Действительно нет, — сказал Дэвид, распахивая дверцу.

— Как тебе моя берлога? — спросил Алекс, приглашая Дэвида войти в комнату.

— Слишком уютно и слишком чисто для сварливого старого холостяка, — ответил Дэвид. — С каких это пор ты предпочитаешь занавески с желтыми и розовыми маргаритками?

— Погоди, ты еще увидишь обои с розочками в спальне...

— Не уверен, что для меня это важно...

— А в твоей комнате обои с гиацинтами... Естественно, я сам в этом ни черта не понимаю, но так мне сказала горничная.

— Горничная?

— Ей под пятьдесят, негритянка, сложена как чемпион по борьбе сумо. Кроме того, под юбкой она постоянно носит два пугача и, кажется, пару опасных бритв.