Роберт Ладлэм - Круг Матарезе

Так, где ее пистолет?

Она тем временем попыталась сделать новый выпад, свирепо размахивая ножом, но он уворачивался, и нож лишь резал воздух слева направо и наоборот. Надо было, чтобы нож вонзился во что-нибудь, полоснул или порезал какой-то предмет, чтобы она пришла в себя.

Скофилд прицелился ей в голову и спустил курок, но раздался лишь сухой щелчок - осечка.

Он пнул взбесившуюся дамочку правой ногой, попав ей куда-то в предплечье, ближе к подмышке, и вырубил ее на секунду. Но всего лишь на секунду. Она мгновенно пришла в себя и, озверев еще больше, ринулась на него вновь, выставив нож перед собой, словно свой пропуск в жизнь: если она коснется Скофилда, она будет свободна. Она пригнулась и, размахивая левой рукой перед собой, попыталась прикрыть правую руку с ножом. Скофилд вновь отпрянул, ища глазами какой-нибудь предмет, чтобы закрыться от ее выпадов.

Почему она не бросилась на него сразу, как вошла к нему в номер? Почему остановилась и заговорила с ним, сказав ему нечто, что заставило его насторожиться? Он понял: перед ним была не просто злобная птица, но мудрый ястреб. Она знала, когда дать себе передышку, чтобы собраться с силами, знала, что надо отвлечь противника, усыпить его бдительность, дождаться одного-единственного, но верного мига и всадить нож абсолютно неожиданно.

Она бросилась снова, как-то снизу, нож ее, нацеленный ему в ногу, описал дугу. Он перекувырнулся, она подалась назад и сделала следующий выпад, полоснув по воздуху в сантиметре от его коленной чашечки. Скофилд лупанул ее правой ногой в плечо, и она отлетела назад, но не удержалась на ногах и упала.

Скофилд схватил что подвернулось под руку - торшер - и с размаху опустил на нее, успев перед тем увернуться от очередного взмаха ножа.

Рука ее была согнута в этот момент в запястье, и удар лампы спровоцировал конвульсивное движение - нож вонзился ей в левую грудь, распоров униформу.

То, что произошло дальше, Скофилд не хотел бы вспоминать. "Горничная" стала вдруг медленно оседать на пол с остекленевшим взором, губы ее искривила жуткая предсмертная ухмылка, губы как-то разъехались, и. оскалившись, она повалилась на бок, поджав худые ноги к животу, дрожа и дергаясь. Агония длилась, дикие вскрики вырывались из горла упавшей, она перекатывалась с боку на бок, царапала ковер, слизь поползла из ее рта, и несчастная заглотила собственный язык.

Послышался ужасающий хриплый вдох, последнее усилие угасающего дыхания. Какой-то спазм почти выпрямил ее скрюченное тело. Глаза ее, безумные, широко раскрылись, глядя в пустоту, рот приоткрылся, и лицо исказила гримаса смерти. Все длилось не больше шести секунд.

Брэй нагнулся над ней и осторожно вытащил нож, раздвинув костистые пальцы. Он подошел к столику, где лежал коробок спичек, зажег одну и подставил ее под лезвие. Пламя вспыхнуло с неистовой силой, чуть не опалив ему лицо и спалив клок волос. Он бросил нож на пол и наступил на него ногой, гася пламя, пожиравшее зелье, которым было обработано лезвие. И тут зазвонил телефон.

- Это Талейников, - быстро заговорил русский в беззвучную телефонную трубку. - Я так понимаю, что твое положение не ухудшится, если ты пойдешь со мной на контакт.

- Допустим... - последовал краткий ответ.

- Ты отклонил мое предложение, проигнорировал выброшенный мной белый флаг, и, если бы я был на твоем месте, я сделал бы то же самое. Но ты не прав. Так же был бы не прав и я. Я поклялся тебя убить и, возможно, сделаю это когда-нибудь, но только не в данный момент и не таким способом. Я не школьник, который возглашает о победе до выхода на поле для игры в регби. Это неразумно в делах такого рода. Полагаю, я прав?

- Ты прочел мой ответ в шифровке, - услышал он спокойный голос. - Ты убил мою жену. Ну так приходи и попробуй взять меня. Я готов к встрече.

- Перестань! Мы оба убивали. Ты убил моего брата... и еще, задолго до этого, наивную молодую девушку, которая была вооружена лишь лозунгами и не представляла никакой угрозы для тех зверей, что расправились с ней.

- Что?!

- У нас нет времени! Есть кое-кто, кто жаждет разделаться с тобой, но я не вхожу в их число. Мне удалось схватить одного из них, он сейчас при мне...

- Ты прислал мне другую, - прервал его Скофилд. - Однако она уже мертва. Нож попал в нее, не в меня, и похоже, его можно было не всаживать так глубоко.

- Ты не должен был провоцировать ее. Это не входило в ее планы! Но мы теряем время, а у тебя нет и секунды. Послушай, что скажет тебе голландец. Его лицо несколько помято, и глаза повреждены, но говорить он вполне может. - Василий прижал трубку к губам голландца, продолжая другой рукой держать пистолет у его шеи. - Скажи ему, голландец!

- Из Вашингтона были посланы шифровки... - зашептал бедняга. - Пункты назначения: Амстердам, Марсель и Прага. Беовулф Агата должен исчезнуть. Мы все будем убиты, если он останется в живых. Шифрограммы снабжены обычными для таких ситуации грифами срочности и секретности... Это были сигналы тревоги, призывавшие нас принять меры предосторожности. Но мы поняли, что это значит: никакого промедления. Мы сами должны убрать вас. В этом нет ничего нового для вас, герр Скофилд. Вы сами многократно посылали такие шифровки и отдавали подобные приказы, герр Скофилд, и вы хорошо знаете, что они не могут не выполняться.

Талейников оторвал трубку от губ голландца и заговорил сам:

- Теперь ты слышал все. Ловушка, которую ты расставил для меня, будет использована для тебя и твоими же людьми.

В трубке повисла тишина. Беовулф молчал. Терпение Василия начало иссякать.

- Неужели ты не понимаешь? Они обменялись информацией и таким путем сумели установить место нашей встречи. Москва предоставила им эти сведения, неужели ты не можешь понять? Каждого из нас используют для того, чтобы уничтожить другого, а значит, уничтожить нас обоих. Наши действуют более грубо, и приказ о моем устранении разослан по всем управлениям советских спецслужб, военных и цивильных. Ваш Госдепартамент делает это более осторожно и в несколько ином стиле, но так, чтобы не брать на себя ответственность за эту акцию. Они просто поставили в известность тех, кому дороги не идеалы, а их собственная жизнь.

Скофилд молчал, и Талейников поспешил продолжить:

- Что тебе еще надо? Голландец должен был выманить тебя. И у тебя не было бы выхода, так как двое ожидают тебя на всех возможных путях отступления. Одного из этих двоих ты должен знать. Это человек из Праги, услугами которого ты нередко пользовался. А теперь он поджидает тебя на лестнице, а марселец у грузового лифта. И если в течение пятнадцати минут ты не появишься ни там, ни тут, они направятся к тебе. Чего ты еще хочешь?

Наконец Скофилд ответил:

- Я хочу знать, зачем ты говоришь мне все это?