Мастер Чэнь - Шпион из Калькутты. Амалия и генералиссимус

— Отлично, — сказала я.

— Но тут еще наша всеобщая любимица госпожа Ван Хален открыла стрельбу — из притащенного ею заранее на эстраду, в футляре от саксофона, здоровенного ковбойского револьвера. Вообще, эта американская пара знает толк в оружии, из которого можно уложить буйвола. Попробуйте удержать маузер — нужна очень сильная рука. Так вот, я склонен верить их объяснениям насчет того, что госпожа Ван Хален вышла из комнаты, готовясь идти играть, увидела оружие под пиджаками этих китайцев, вернулась на секунду, договорилась со своим компаньоном Тони, что в случае чего подаст ему сигнал, и тогда ему надо срочно катиться… иди бежать… на помощь. Здесь все логично. Убийство же Таунсенда в эту логику никак не вписывается.

— Боже мой, как же я выпустила это из вида? Вы сказали — сигнал. Какой сигнал?

— Азбукой Морзе, представьте себе. SOS. Па-па-па, па-па-па на саксофоне. Не спросил, кто из них это придумал, но пара в целом замечательная. Так вот, их поведение логично.

— А как насчет логики поведения китайцев? — поинтересовалась я вместо этого.

— Вот-вот-вот, — инспектор Робинс достал из кармана портсигар, вытащил оттуда «Плейере» с пробковым фильтром и предложил мне (я отказалась). — Вы же более местный человек, чем даже я. Вы знаете, что такое китайцы, какое оружие они предпочитают. Зачем они притащились в бар с огнестрельным оружием, которым здесь, в колониях, практически никогда не пользуются? Пистолет — оружие европейца. Китайцам хватает кулаков, мозолистых ног и дубинок, ну — ножей. Далее, госпожа де Соза: зачем без всякой команды они поголовно вытащили свои револьверы, услышав какой-то выстрел наверху, который явно не имел к ним никакого отношения?

— У них был страшно глупый вид во время перестрелки, — припомнила я.

— Конечно! Потому что они не понимали, что и зачем делают, зато чувствовали, что кончится это для них плохо. И сейчас не понимают, что же произошло.

— А, так они же сидят у вас в Пуду, — вспомнила я. — И все уже рассказали, да?

— Очень короткий был рассказ, — пожал плечами Робинс. — Они получили приказ. От Вонга, естественно. Прийти в бар с оружием и охранять его, а если услышат выстрел — взять всех в баре на мушку и держать, но никого не убивать.

— Что я слышу? Если услышат выстрел? Какой выстрел?

Робинс молчал и смотрел на меня загадочно, если не сказать — торжествующе.

— Заранее подготовленное, предумышленное убийство, — сказала я, наконец.

Робинс весело кивнул.

— Так, минуточку, — продолжила я. — А ведь кто-то планировал в этот вечер нечто иное. Отлов Вонга. И это значит…

— Ах, как же с вами приятно работать, госпожа де Соза, — со вкусом сказал Робинс.

— Вонг знал, что ему готовят арест, и вооружил своих людей? Ах, нет, тогда бы он вообще не пришел. Кто-то другой знал, но… но использовал ситуацию для… для убийства Таунсенда. Перехватил вашу операцию. Но, инспектор — значит, это некто, работающий в полиции!

— Ну, это довольно много людей, — заметил Робинс. — Долго вычислять. Но давайте посмотрим на маузер. Вот эта история очень четко показывает, как планировали убийство. Калибр. Ну?

— Ах, дело убитого ювелира Картрайта, — вспомнила я. — Второй револьвер того же калибра, выстрел из кустов. Вонг. Или — наоборот, кто-то, знакомый с делом Картрайта. Что? Второй револьвер? Таунсенд был, значит, убит из маузера, да? Но это значит, что Тони заранее был предназначен… А почему?

Робинс снова с удовольствием замолчал. Потом, сжалившись, вздохнул.

— А по двум возможным причинам. Первая — что это идеальный, если не единственный подозреваемый. Они все время общались, ваш Тони знал, что Таунсенд часто отсыпался после этого общения наверху, недалеко от комнаты самого Тони. Там сейчас нет других постоянных постояльцев, только ваша частная армия из двух человек. Прочие приезжают на ночь, на две, это не подходит. Привычки же Тони было легко изучить, порыться в его комнате, пока он на ужине внизу. Заранее найти пистолет того же калибра — точно так, как это было сделано с Картрайтом. А вторая причина… может быть, не только Тони, а вся ваша троица кому-то мешает, как вы считаете? Я имею в виду — включая вас?

Так. С этого момента моя жизнь окончательно становилась интересной. То есть задолго до стрельбы в баре кто-то, значит, заинтересовался Магдой, Тони и мной, и…

Я постучала пальцами по его столу — потертому, с отколовшимися углами, зато очень прочному.

— А кому мешал глава местного спецотдела, которому оставалось меньше недели до парохода?

— Отличный вопрос. Ну, вот уж здесь я явно бессилен что-то сказать, — развел руками инспектор Робинс. — Это может звучать неделикатно, но боюсь, что это ваше дело, госпожа де Соза. Мне тут никто не сообщит массу интересных фактов, которые касаются только вас и ваших секретных коллег. А вы, если способны открывать двери тюрьмы в рекордные сроки… Официально дело взял на себя один очень быстрый молодой человек. Который, как я говорил, уже приехал сюда менять Таунсенда.

— Ах, вот кто арестовал Тони.

— Не спросив меня и вообще кого бы то ни было. Ну, в следующий раз приобретет полезную привычку думать.

— А как его зовут?

— Зовут его «господин библиотекарь», поскольку он зачем-то постоянно таскает книгу-другую под мышкой, стараясь иметь мирный вид. Имя — Эмерсон, и странно, что вы его не знаете.

— Как это не знаю? — мужественно удивилась я. — Но в глаза его никогда не видела. Эмерсон? Действительно хорош, как говорят.

— Вам, обитателям мира теней, виднее. Ну, а мое дело — помогать Эмерсону, то есть заново спланировать арест Вонга. Он становится важной фигурой. На нем подозрения в двух умных убийствах европейцев, но никаких улик — в общем, работа у меня есть.

— Маузер, — сказала я. — Второй маузер. Его можно найти?

— Ну, это будет нелегко. На месте убийцы я утопил бы его в речке, до которой минут десять пешком. И еще успел бы вернуться к очередному танцу.

Тут я мысленно представила себе коридор второго этажа «Колизеума», даже два параллельных коридора… В конце их виднеется просвет — и оттуда вниз, на тротуар, ведет винтовая лестница, заключенная в нечто вроде бетонного стакана. Типичное для китайского дома сооружение. А дальше человек оказывается на задворках отеля, возле мусорных баков и заднего хода в кухню, но там же — довольно темные задворки синема…

— Его никто не видел? — поинтересовалась на всякий случай я.

— Как раз видел, — отрешенно сказал Робинс. — Невысокий молодой человек в шлеме-топи. Скрывающем лицо. Усики. Европеец. Но надо учесть, что видел его малайский уборщик синема, для которого все европейцы на одно лицо. И поскольку этот малаец на часы не смотрел, то строго говоря вообще непонятно, когда этот загадочный молодой человек спустился по задней лестнице вниз — за час до убийства, или после. И был ли он вообще. Так или иначе — прощай, маузер.