Патрик Ларкин - Московский вектор

Брандт остановился у двери и, почти ничего не понимая, принялся с интересом наблюдать таинственное действо. Вольф Ренке неоднократно пытался объяснить ему, как осуществляется процесс, но Брандт каждый раз тонул в море научного жаргона.

Он пожал плечами. А надо ли мне в этом разбираться? Бесстрастно убивать я умею, а ГИДРА – оружие, как и все остальные. Только гораздо более совершенное и не простое в применении.

В самом начале требовалось раздобыть образец ДНК потенциальной жертвы – волосинку, кусочек кожи, каплю слюны, носовой слизи или хотя бы жир с отпечатка пальца. Затем искали генетические последовательности, готовили отдельные цепочки ДНК – комплиментарной ДНК – и создавали точные зеркальные отображения последовательностей.

На следующем этапе занимались изменением сравнительно маленького вируса однонитевой ДНК. Удаляли из него все, кроме генов, отвечающих за протеиновую оболочку, и тех, благодаря которым вирус проникал в самое сердце, ядро человеческой клетки. И добавляли умело созданные участки кДНК, полученные из генома жертвы. Видоизмененный вирус помещали в плазмиду, самовоспроизводящуюся кольцевую молекулу ДНК.

Плазмиду внедряли в бактерию Е. коли, распространенную обитательницу человеческого кишечника. Когда количество материала достигало требуемых пределов, вариант ГИДРЫ был готов отправиться к тому, кого планировали убить.

Невидимая, без вкуса и запаха ГИДРА с легкостью примешивалась к любому питью или еде человека. Проникнув внутрь, бактерии поселялись в кишечнике, начинали быстро размножаться и выбрасывать генетически измененные вирусные частицы, которые с кровью распространялись по всему организму.

Брандт знал, что ключевой компонент в ГИДРЕ – эти самые вирусные частицы. Попадая в клетку, каждая из них вводила в ядро обработанные кДНК. Если бактерия попадала в организм другого человека, ничего не происходило. В жертве же начинались смертоносные процессы. Клеточное ядро делилось, и зеркальные отображения последовательностей автоматически прикреплялись к выбранным заранее участкам хромосомной ДНК. Дальнейшее воспроизведение становилось невозможным. Необходимое для продолжения жизни деление клеток и размножение прекращалось.

Жертвы страдали от адской боли, у них подскакивала температура, кожа покрывалась язвами. В первую очередь ГИДРА поражала наиболее быстро воспроизводящиеся клетки – волосяные фолликулы и костный мозг, – поэтому симптомы болезни напоминали отравление радиацией. В итоге отказывали все органы и системы, и наступала медленная мучительная смерть.

Исцелить больного было невозможно. Равно как и обнаружить ГИДРУ известными человечеству способами. Врачи, отчаянно пытавшиеся остановить распространение недуга, и не помышляли обратить внимание на давно изученную, практически безвредную, неинфекционную бактерию, затаившуюся в кишечнике каждой жертвы.

Брандт довольно улыбнулся. Отменный способ убивать! – подумал он. Ренке и его команда создают, по сути, микроскопические подобия управляемых бомб и ракет, которыми так гордится Америка.

Но ГИДРА, в отличие от них, поражает единственно цель, не задевая ничего вокруг.

Вольф Ренке, низкорослый худой человек, оставил наконец ДНК-синтезаторы и подошел к Брандту на ходу снимая перчатки и обе защитные маски. У него были коротко остриженные седые волосы, аккуратные усы и бородка. На первый взгляд Ренке казался человеком веселым, даже доброжелательным. Увидеть во взгляде его темно-карих глаз холодный фанатизм и бессердечие можно было лишь присмотревшись. Ученый делил человечество на две части: тех, кто спонсировал его научные проекты, и тех, на ком он испытывал свои гениальные биологические и химические творения.

Протянув руку, Ренке улыбнулся.

– Эрих! Милости прошу! Приехал за очередной партией игрушек? Решил забрать собственноручно? – Он кивнул на стоявшую в стороне холодильную камеру, наполненную прозрачными подписанными пузырьками. Рядом лежали упаковки с сухим льдом. Чтобы варианты ГИДРЫ не лишились питательных веществ и не погибли, их как можно дольше хранили в холоде. – Вот они! Все готовы к путешествию.

– Я действительно за вариантами второй фазы, профессор, – подтвердил Брандт, обмениваясь с ученым рукопожатиями. – Но хотел бы и кое о чем с вами побеседовать, – многозначительно добавил он.

Ренке вскинул седую жидкую бровь.

– М-да? – Он оглянулся на других ученых и лаборантов, занятых делом, и снова посмотрел на Брандта. – Тогда, пожалуй, перейдем в мой кабинет.

Брандт проследовал за ним в небольшое помещение без окон, расположенное в самом конце центрального коридора. Одну из стен сплошь увешивали полки с книгами и справочниками. Рядом с письменным столом стояла узкая раскладушка, покрытая скомканными одеялами. Увидев ее, Брандт ничуть не удивился. Ренке славился отсутствием интереса к материальным ценностям и удобствам. Он жил практически только ради исследований.

Закрыв за собой дверь, Ренке взглянул на гостя.

– Итак? – спросил он. – Что заставило тебя так срочно покинуть Москву?

– Во-первых, кое о чем стало известно посторонним, – сообщил Брандт.

У Ренке напряглось лицо.

– Где?

– В Праге. – Блондин рассказал об уничтожении Петренко и о второй неудачной попытке убить американского врача, подполковника Смита. Сигналы тревоги от оставшихся в живых до смерти перепуганных членов пражской команды поступили к нему, как только он прибыл вчера в Рим.

Внимательно слушая Брандта, Ренке мрачнел.

– Это Лисс во всем виноват! – воскликнул он, в негодовании тряся головой. – Мог бы действовать попроворнее!

– Верно. Слишком много он о себе мнил и работал спустя рукава. – Светло-серые глаза Брандта сделались ледяными. – Если бы американец его не прикончил, пришлось бы мне с ним разделаться, чтобы Илинеску и всем остальным неповадно было.

– Смита где-нибудь обнаружили?

– Пока нет, – кратко ответил Брандт, пожимая могучими плечами. – На самолет он не сел, теперь его разыскивают и чешские власти. Если найдут, мне об этом сразу же сообщат.

– Прошло почти двадцать четыре часа, – подчеркнуто заметил ученый. – Смит уже наверняка пересек границу. За такое время он мог уехать куда угодно.

Брандт угрюмо кивнул.

– Прекрасно понимаю.

Ренке опять нахмурился, потрепал аккуратную седую бородку.

– А что тебе вообще о нем известно? – спросил он. – Положим, Лисс и его люди дали маху, но ведь все они – профессионалы. Обычный врач ни за что не ушел бы от них с такой легкостью.

– Понятия не имею, кто такой этот Смит, – признался Брандт. – Ясно одно: он гораздо более опасен, чем кажется с первого взгляда.