Роберт Ладлэм - Возвращение Матарезе

Кстати, о стульях: не сомневаюсь, вы обратили внимание, что приспособления для сидения у вас в точности такие же, как и у вашего наставника. И сделано это не только для того, чтобы уравнять вас с тем, кто вас погубил; речь идет о вашей же собственной безопасности. Видите ли, прибыли люди, которые проводят вас прочь с Корсики, прочь с земли Матарезе. И если у кого-нибудь из вас возникло бы желание попытаться бежать или выхватить оружие, вас пристрелили бы на месте. Так что мы решили избавить вас от этой неприятного и необратимого конца.

– «Необратимого»? – пробормотал Прайс, обращаясь к Консидайну. – Опять витиеватая речь выпускника Гарварда.

– Чушь собачья, – шепотом ответил Лютер.

– Господа, – громким голосом произнес Беовульф Агата, – теперь вы можете войти!

Двойные двери в северной стене распахнулись, и в зал быстро вошла колонна французских коммандос в форме. Они быстро окружили обеденный стол, встав за спинами связанных гостей. С горящими от ужаса глазами пленники извивались на стульях, мотая головами.

– Объявляю заседание закрытым, – утрированно официальным тоном произнес Скофилд. – Господа, развяжите пленников и проводите их на свой самолет. Если кто-нибудь из них предложит вам взятку, предлагаю хорошенько ему врезать!

Времени было десять часов утра; потемневшее небо грозило неминуемым дождем. Двоих слуг-корсиканцев, которым в обмен на содействие следствию было обещано снисхождение, забрала местная полиция. В замке Матарезе оставались трое американцев, две горничных и повар. Им предстояло выполнить странную задачу, поставленную Скофилдом. Все ценное имущество, а также упаковки с продуктами были перенесены в просторный домик садовника. На это ушло почти три часа, причем всем пришлось изрядно попотеть.

– Ну хорошо, Брэй, – задыхаясь, вымолвил Прайс. – А теперь объясни, за каким хреном все это делается?

– Лавочка закрывается, мой юный друг, только и всего, – ответил Скофилд. Подхватив пятигаллонную канистру, он побежал к особняку.

Через три минуты вспыхнул огонь, стремительно разбежавшийся во все стороны по гардинам и мебели. Пять минут спустя пламенем был уже объят весь дом. Зловещую картину усугубляло почерневшее небо. Камерон встревожился: где Скофилд? Он не выходил из дома!

– Брэй! – крикнул он.

Вместе с Лютером они бросились в полыхающее горнило. Внезапно прогремел взрыв. Прайс и Консидайн едва успели броситься на землю; крыльцо разлетелось по сторонам дождем битого мрамора, бетона и осколков стекла. Хлынул дождь, настоящий ливень, неумолимый, но пожар только разгорался, словно бросая вызов грозе: столкнулись две стихии, огонь и вода.

– Скофилд! – заорал Камерон, шатаясь, поднимаясь на ноги.

– Ну куда подевался этот сукин сын? – воскликнул Консидайн, тоже вставая. – Если этому придурку вздумалось принести себя в жертву, я ему шею сверну!

– Ребята, а вы что здесь делаете? – вдруг послышался крик Беовульфа Агаты, который со всех ног бежал из-за западного крыла особняка. – Болваны, вы стоите слишком близко!

– Что ты делаешь? – спросил Прайс, когда все трое быстрым шагом отошли от пылающего здания. – Что ты сделал?

– То, что должен был сделать тридцать лет назад в Бостоне: превратил оплот Матарезе в пепел.

– Но к чему это все? Здесь ведь не Бостон, здесь Порто-Веккио, Корсика!

– Сам точно не могу сказать. Наверное, это символ, воспоминание, свидетельство уничтожения, полного уничтожения. Проклятие, я не знаю! Просто я должен был так поступить – быть может, ради Талейникова. Так или иначе, я сначала переговорил с девушками – с горничными. Все им объяснил.

– Что, про пожар?

– Скажем так: они разнесут новости. Кто первый придет в домик садовника, тот первый и получит. При нынешних ценах этого барахла хватит, чтобы несколько семей здешних крестьян прожили безбедно многие годы. Зачем все это добро будет пылиться на складе в полиции в качестве вещественных доказательств? Все равно его растащили бы. – В кармане пиджака Скофилда зажужжал телефон спутниковой связи. Достав аппарат, он сказал: – Сэр Свиная Туша, если не ошибаюсь.

– Брэндон, я даже не могу злиться на тебя за твою вызывающую наглость. Отлично сработано, мой старый друг, выше всяческих похвал.

– Избавь меня от своих британских славословий, лучше просто пришли денег.

– Знаешь, я согласен возместить тебе кое-какие расходы, но, умоляю, не проявляй чрезмерную изобретательность.

– Мало ли что, может быть, я захочу прикупить себе еще один остров или маленькую страну.

– Антония хочет знать, когда ты возвращаешься в Лондон, – сказал Уэйтерс, пропуская мимо ушей ответ Скофилда.

– Где-нибудь через час. А потом я буду целую неделю отсыпаться.

– Мы свяжемся с «Хитроу» и договоримся об отдельной взлетно-посадочной полосе. Ваш самолет встретят. Лесли я тоже предупрежу. Да, кстати, звонил Фрэнк Шилдс. Ты должен будешь при первой же возможности представить в Вашингтон подробный отчет.

– Я должен «представить отчет»? – воскликнул разъяренный Беовульф Агата. – Кто такой этот Косоглазый, чтобы мне приказывать!

– Ну же, старина, мы тоже собираемся услышать от тебя рассказ о проделанной работе. Сам понимаешь, официальные бумаги.

– Это только для сотрудников, а я лишь консультант! Пусть всем этим занимается Прайс.

– Чем? – встрепенулся Камерон.

– Составлением отчетов, болван.

– Да это же обычное дело, Брэй. Чего кипятиться?

– Вот и занимайтесь этим со своим лейтенантом.

– Ваш «лейтенант» теперь коммандер, Брэндон, – послышался в трубке голос сэра Джеффри. – Пришли бумаги из Министерства военно-морского флота. А если бы мы с Фрэнком Шилдсом расхвалили вашего Лютера еще больше, его, наверное, произвели бы в контр-адмиралы.

– Лютер, поздравляю, ты у нас теперь коммандер, – сказал Скофилд, поворачиваясь к летчику. – А может быть, даже контр-адмирал.

– Пенсакола, я уже спешу к тебе!

– И последнее, мой старинный друг, – добавил сэр Джеффри. – Фрэнк сказал, что ваш президент хочет лично встретиться с тобой. Он просто в восторге; вероятно, тебя ждет высокая награда.

– За что? Я уже много лет не ходил на выборы. К тому же заслуга малыша Камерона в решении этой загадки не меньше моей. Пусть президент треплется с ним.

– Это невозможно, Брэндон. Специальный агент Прайс должен сохранить полное инкогнито. Ему нельзя появляться на людях.

– Черт побери, я хочу вернуться домой! Наверное, наш остров зарос всеми сорняками, какие только водятся на Карибском море.