Александр Надеждин - Ахиллесова пята

– Ну вот и поехал бы.

– В Испанию? Да чего там в это время делать. Тем более на побережье. Скукотища смертная. Туда летом надо. Кстати, хочешь, тоже можем вместе махнуть. Там девчонки ничего, веселые.

– Спасибо. А ты по-испански, вообще, как?

– Свободно. Но только в пределах четырех слов. Бесаме мучо и но пасаран.

– Понятно. Ну и... как скоро на туманный Альбион?

– Да денька через два и улечу. Чего тут в Нью-Йорке торчать.

– Надолго?

– Тоже без понятия. Это уже во многой степени от ваших старших товарищей зависеть будет. Подсобят от прокуратуры фанерку под одно деликатное место подложить, значит, ненадолго. – Антон снова вздохнул: – Да и то, пора бы уже.

– Надоело?

– Не то слово. Не могу я здесь долго. Не приспособлен. Муторно тут. Нудно. – Подняв принесенный официантом новый бокал, наполненный красноватым ирландским «Килкенни», он протянул его чуть вперед. – Ну, давай, за все хорошее. И за новую встречу.

– Давай, Антон, спасибо тебе за все. – Навстречу «Килкенни» двинулся его земляк «Гиннесс». Держащий бокал молодой человек в светло-фисташковом костюме покачал головой. – Я, правда, не знаю, как бы я здесь один... изголялся.

– Да ладно тебе. Выкрутился бы. Я даже не сомневаюсь.

В полупустом пространстве паба «Золотой лев» раздался не очень громкий, но искренний звон бокалов.

Часы пробили восемь утра. Гигантская трехсоттридцатиметровая махина c гордым названием «Queen Elizabeth 2», выложенным полутораметровыми черными буквами по верхнему краю ее белоснежного борта, полчаса назад, точно по расписанию, миновав застывший колосс статуи Свободы и пришвартовавшись к пирсу номер двадцать семь Нью-Йоркского порта, нависла над причалом всей своей давящей двенадцатипалубной массой. Многочисленный пассажирский муравейник, населявший ее в течение всей последней недели, уже давно пришел в движение: бывшие временные постояльцы потихоньку покидали свою плавучую гостиницу, спускаясь по трапам на заполненное различными разгрузочными средствами пространство пирса и исчезая вскоре в просторном здании морского вокзала.

– Ну вот и закончилось наше маленькое путешествие, – грустным тоном произнесла дама в элегантном манто нежно-персикового цвета, оперевшись о высокие поручни «шлюпочной палубы» и рассеянно глядя вниз, на сам причал и привокзальную площадь, по которой на первый взгляд достаточно хаотично, а на самом деле весьма упорядоченно и целенаправленно двигались миниатюрные человеческие фигурки.

– Ну... все когда-нибудь заканчивается в этом мире, – философски заметил стоящий рядом с ней молодой человек в бежевом плаще и серой шляпе, с загнутыми вниз полями, и тут же добавил: – Все заканчивается, чтобы вновь начаться сначала. Как говорил великий Будда? Сменяющие друг друга круги сансары, переходящие в вечную нирвану?

– Что-то вроде.

– Ты, кстати, с дедушкой попрощалась?

– Конечно. Я ему в номер позвонила. Мы договорились, что как только у него здесь что-то более-менее определится, он со мной сразу же свяжется. Я буду его первой официальной клиенткой. И... представителем по связям с общественностью.

– Даже так?

– Конечно. Он, с его способностями, может стать здесь настоящей сенсацией.

– Мне почему-то показалось, что он как-то не стремится к особой популярности.

– Ну... если он захочет начать здесь какой-то бизнес, без этого не обойтись.

– Пожалуй.

Дама, после некоторой паузы, поежившись от вяжущей утренней прохлады, подняла воротничок своего манто и, повернувшись в сторону стоящего рядом с ней собеседника, внимательно на него посмотрела с еле-еле уловимой насмешливой улыбкой в уголках своих ярко накрашенных губ:

– Значит... ты веришь в новое начало?

Собеседник пожал плечами:

– Конечно. Все зависит только от человека. И от его желания.

– Ну а как же судьба? Которая незримо ведет нас по этой жизни.

– А нежелающих тащит?

– Да.

– У меня немножко другое представление об этом процессе. Или, вернее, явлении.

– Какое же?

– Судьба человека – это его стремления, умноженные на характер.

– Стремления... на характер, – задумчиво повторила Хелен. – А как же ум?

– Ум? – Олег посмотрел налево, туда, где в рассасывающейся сизо-молочной дымке серели контуры вытянутых нью-йоркских параллелепипедов, затем вверх, направо, на протянувшееся сплошной опоясывающей лентой окно наполовину видной с этого места длинной двадцатиметровой капитанской рубки. – Ум – это штурвал. Вещь, конечно, важная. Но без двигателя ему грош цена. Без двигателя это уже не корабль, а... стоящая на приколе плавучая гостиница. Зачем ей штурвал.

– Имеется в виду, что двигатель – это характер?

– Естественно.

– Понятно. – Хелен немного помолчала, затем встряхнула своей медно-рыжей головой. – Н-да. Что-то непохоже, что ты русский.

– Почему?

– Рассуждения, как у какого-то квакера из Новой Англии.

– То есть?

– Все четко, по полочкам. Даже с математическими формулами. Одно, умноженное на другое. Деленное на третье.

– Ну... может быть, именно поэтому как раз между нами и проскочила какая-то искорка. Я привык смотреть на вещи с приземленной, даже можно сказать низменной, точки зрения. Ты человек такого... иррационального, я бы даже сказал, мистического умонастроения. Возвышенная натура, далекая от мелочного практицизма. Как говорил один наш великий поэт... м-м, как это получше: поэзия и... проза, лед и... огонь... не очень сильно отличаются друг от друга.

– Ну... может быть. – Мэтью немного помолчала и небрежно добавила: – А между нами проскочила искорка?

– Ну... я не знаю. Возможно, мне это просто так показалось. По наивности. – После некоторой паузы человек в серой шляпе изогнул в вопросительной дуге свою левую бровь. – А ты считаешь это заблуждением? И... хочешь его развеять?

Медноволосая дама посмотрела на него не менее выразительным взглядом:

– Нет, не считаю. И развеивать ничего не хочу.

– И не жалеешь, что отправилась в это путешествие? А не полетела на самолете.

– Не жалею.

– Потому что познакомилась с таким интересным дедушкой? И с не менее интересной писательницей?

– Не только. И не столько. – Хелен продолжала в упор смотреть на своего спутника, только взгляд ее приобрел слегка насмешливый оттенок. – А ты? Жалеешь?

– Жалею! – фыркнул спутник. – Да для меня это просто подарок судьбы.

Дама в персиковом манто чуть прищурила глаза. По форме слова ее визави звучали как завуалированная, но весьма недвусмысленная ирония. Между тем сам этот визави продолжал смотреть на нее абсолютно серьезным, искренним взглядом. Она отвернулась и слегка прикусила губу.

– Ну и... что же ты теперь будешь делать с этим подарком?