Александр Надеждин - Ахиллесова пята

Иванов, после некоторого раздумья, с легкой гримасой, небрежно пожал плечами:

– Да... я думаю, не стоит.

– Вы думаете? – переспросил хозяин каюты, не сводя со своего гостя пристального взгляда. – А почему?

Гость почувствовал в заданном ему вопросе некоторую иронию. Он не знал, чем именно она вызвана в первую очередь, и это мешало ему выбрать правильный ответ и, самое главное, определить нужную тональность этого ответа. Немного помолчав, гость, наконец, протянул:

– Ну... как сказал один великий ирландец...

– Ирландец? – живо переспросил его собеседник. – Уж не Оскар ли Уайльд?

Олег, после некоторой паузы, усмехнулся:

– А... как вы...

– Никак. Просто предположил, – снова не дал ему закончить фразу собеседник и тут же добавил: – Так что же он сказал?

– Он сказал: «Будущего избежать очень трудно». Но, если говорить серьезно, на самом деле речь, наверно, должна идти не о том, чтобы это будущее стараться как-то предвидеть или угадать.

– А о чем?

– О том, чтобы его творить. Ну... в смысле... делать то, что ты должен. Понимаете. Выполнять свой долг. А думать о том, что может случиться или не может случиться, это, на мой взгляд, пустая трата времени. Забавы праздного ума.

– То есть вы считаете, что будущее предвидеть нельзя? – Старик посмотрел на сидящего рядом с ним молодого человека, который, отведя взгляд в сторону, неопределенно пожал плечами, и, после небольшой паузы, вздохнул. – Однажды ученик Пэн Цин изрек: «Прошлое можно познать, но будущее узнать нельзя». Но что учитель Мо-Цзы ему ответил: «Предположим, что твои близкие живут отсюда за сто ли... ли это приблизительно полкилометра... и сейчас испытывают большую беду. Исход дела решает один день. Если ты прибудешь в тот день, то они будут жить, нет – они погибнут. Перед нами находится крепкая повозка с хорошими лошадьми и другая, четырехколесная арба, с разбитыми колесами, запряженная старой клячей. Тебе предоставляется выбор, на чем ехать. На чем же ты поедешь?» Ученик ответил: «Поеду на крепкой коляске с хорошей лошадью, так смогу быстрее доехать». Учитель Мо-Цзы тогда сказал: «Как же можно говорить, что нельзя узнать будущее?» – Господин Ван И немного помолчал и продолжил: – Предвидеть будущее и его творить – эти два слова – все равно что палочки для еды. Чтобы ты смог в удобной и изящной манере покушать риса, их обязательно должно быть две. Одна палочка без другой никак не может обойтись. Она тогда просто теряет свой смысл. Поэтому заглядывать в будущее полезно и необходимо, иначе как человек может узнать, что он делает именно то, что он действительно должен делать, а не что ему просто кажется таковым? – Снова вздохнув, он слегка тряхнул своей седой головой. – Но вы, когда отказались услышать предсказания из чужих уст... в данном случае моих... поступили мудро.

– Почему?

– Потому что, узнавая о себе от других людей, ты даешь им власть над собой. Ваша приятельница, по всей видимости, над этим пока еще не задумывалась.

После некоторой паузы Олег слегка шмурыгнул носом:

– Это тоже учитель Мо-Цзы сказал?

– Нет, это один из советов Ванталы.

– Ванталы? А кто это такой?

– Вантала – это индийский вариант имени Дань Шеня, основателя старинной школы мудрости Дао-Цзы-Бай, что в переводе означает... – господин Ван вопросительно посмотрел на своего собеседника.

– Ну... «дао», если я правильно понимаю, означает «путь» или, иносказательно, «закон»... «закономерность».

– Правильно. А «Дао-Цзы-Бай» – это «путь к высшей ясности».

– Чему же еще учит этот «путь»?

– О, очень многим вещам. Например, тому, что никто не может вести того, кто уже давно идет своим путем. Тому, что если ты споткнулся и упал, это еще не значит, что ты выбрал не тот путь. Тому, что не стоит бояться направить другого человека по ложному пути.

– Почему?

– Потому что ты ли знаешь, какой путь – истинный? И вообще, ты не должен ничего и ни за что бояться. Прежде всего, за себя самого. Опять напрашивается вопрос «почему?» Да потому, что каждый из нас слишком дорог Миру, чтобы он позволил нам пропасть зря. И если дела твои нужны Миру, то они будут нужны и тебе. И при этом следует помнить: все то, что случается в этом Мире, случается вовремя. Как это можно еще сказать по-другому? Was vernunftig ist ...? [82]

Олег снова поймал на себе вопросительный взгляд и снова почувствовал, как у него что-то похолодело внутри. Более того, сейчас он даже зафиксировал некоторое учащение своего сердцебиения. У него появилось ощущение, что сидящий напротив старик как будто играет с ним в кошки-мышки. А вдруг он на самом деле какой-нибудь, черт его знает, телепат-экстрасенс и в момент его вчистую расколол. И все про него давным-давно уже знает: и кто такой этот Oleg Ivanov, и откуда, и зачем. Да еще и вдобавок издевается. То с Уайльдом, как бы ни с того ни с сего подколол. Сейчас вон о Гегеле напомнил. Тем не менее вопрос был задан и требовал ответа. Притвориться не понявшим его? А смысл? Оперработник незаметно сглотнул слюну и постарался придать своему голосу обычную ровную интонацию.

– ... das ist wirklich [83].

– Совершенно верно, – как ни в чем не бывало продолжил старик. – Как мы видим, западная мудрость практически ничем не отличается от восточной, как бы их ни пытались противопоставлять. Смысл один, слова разные. Но на то Миру и дано многоголосье.

– Да, это верно... – подхватил его собеседник, которому показалось целесообразным еще более усилить философский уклон в их беседе, – просто, на мой взгляд, восточная мудрость более парадоксальна.

– Истинные слова часто кажутся парадоксальными, но когда их начинают заменять, чтобы упростить понимание, гораздо чаще исчезает истина, а не парадокс. Даже такое понятие, как «дао», само по себе достаточно парадоксально.

– А в чем вообще его суть? Если так, в самых общих... грубых словах.

– В пустоте.

– В каком смысле?

– Ну вот смотрите. Человек, чтобы придать смысл своему существованию, привык окружать себя различными вещами. Возьмем, например, стакан. Он сделан из стекла, у него есть определенная форма, но он пуст внутри. Или вот эта каюта. У нее есть стены, пол, потолок – это все замкнутое пространство, а внутри пустота.

– Я... не очень хорошо...

– Все очень просто. Вещи – это форма. Они существуют и воспринимаются нами в соответствии с этой формой. Но только содержащаяся в них пустота делает их годными к употреблению и придает смысл их существованию. Так вот «дао» и есть эта пустота. Тот, кто все свое внимание сосредотачивает на вещах, способен управлять лишь одной категорией вещей, в то время как человек, сосредоточивший свое внимание на «дао», способен одновременно управлять всеми категориями вещей.

– И в то же время «дао» – это как бы еще и «путь», – полуутвердительно-полувопросительно вставил Иванов.