Александр Надеждин - Ахиллесова пята

Но в какой-то момент, то ли под воздействием разбуженной, наконец, музыкой и близостью тел чувственности, то ли руководимое каким-то внутренним, может быть, даже ей самой пока не осознаваемым расчетом, настроение партнерши изменилось. В глазах ее едва заметно сверкнули плотоядные искорки; уголки губ слегка опустились вниз, сдерживая игривую улыбку; руки, плавно скользнув вверх по лацканам пиджака, замерли на плечах продолжающего пристально и даже немного настороженно наблюдать за ней партнера. Через несколько секунд правая рука Хелен снова опустилась вниз и, нащупав левую руку партнера, с некоторым усилием оторвала ее от своего бедра. Вскоре она уже с интересом рассматривала ладонь, о которую пару минут назад так уверенно и ловко была затушена ее сигарета и на которой сейчас не было заметно абсолютно никаких следов осуществленной экзекуции или, вернее, самоэкзекуции.

– Этому тоже учат в Лэнгли? [38] – приблизив свое лицо к исполнителю самоэкзекуции, почти шепотом, с многозначительной улыбкой спросила Хелен.

Исполнитель, почему-то слегка оглянувшись по сторонам и тоже понизив голос, предпочел ответить вопросом на вопрос:

– Чему этому? Танцевать медленную румбу?

Хелен медленно покачала головой:

– Нет, йоге.

– Все то, что ты называешь йогой, всего-навсего быстрота действий и точный расчет. В некоторых случаях это, правда, еще и обман зрения.

– А в этом случае?

– В этом все было натурально.

– Больно? – после некоторой паузы участливо спросила женщина, осторожно нажимая пальцами на упругую подушечку ладони стоящего перед ней мужчины и при этом выразительно посмотрела ему прямо в глаза.

– Больно, – в тон ей ответил мужчина и, не отводя глаз, медленно приблизил ладонь к ее лицу.

Женщина, снова выдержав небольшую паузу, осторожно и даже немного неохотно, как бы снизойдя, коснулась ладони своими губами, затем, продолжая смотреть в глаза ее обладателю, уже более уверенно, как бы дразня его, провела по ней языком и, поцеловав после этого по очереди уже все пальцы находящейся перед ее лицом руки, с какими-то бесстыдными огоньками в глазах медленно погрузив в ротик палец указательный, замкнула вокруг него свои губки.

Завершив эту вызывающую процедуру и медленно приблизив к партнеру свое лицо, Хелен, с придыханием, несколько раз с левой стороны нежно провела язычком по его шее, а затем слегка прикусила мочку уха. Уловив, хотя и довольно слабый, но все же достаточно явственный ответный импульс со стороны объекта своего воздействия, легкой судорогой пробежавший по всему его телу, она удовлетворенно про себя улыбнулась. Искусительница снова немного отстранилась от объекта и, гипнотизируя его пристальным взглядом, в котором смешались и вожделение, и какой-то азарт игрока, уверенными властными движениями помогла его податливому стану избавиться от облегавшего его секунду назад твидового пиджака, который, бесшумно соскользнув вниз, упал сзади на пол, к ногам, обутым в изящные туфли сорок первого размера. Пальцы Хелен, растянув и резко сдвинув в сторону узел галстука, до этого аккуратно обвивавшего шею Джеффа, уже медленно, пуговица за пуговицей, расстегивали его рубашку. Пройдя половину пути, она резким движением обнажила крепкую мужскую грудь, покрытую редким пушком курчавых волос, и, наклонив голову, стала покрывать ее осторожными, опытными поцелуями. Спускаясь с каждым новым поцелуем все ниже и ниже, она постепенно опустилась на колени и, с некоторым усилием расстегнув брючный пояс, поддерживающий серые фланелевые брюки, неторопливо потянула вниз застежку молнии.

Выполнив эту операцию, Хелен снова подняла вверх глаза. Джефф стоял перед ней в застывшей напряженной позе; голова его была чуть отведена назад, веки сомкнуты, а ноздри слегка раздувались, выдавая истинный накал и градус его внутреннего состояния.

Женщина, приведшая его в это состояние и стоящая сейчас перед ним на коленях, улыбнулась – на этот раз теперь уже она ощутила свою, пусть и маленькую, но все же победу.

Она медленно поднялась на ноги, неторопливой вальяжной походкой отошла к дивану, достала из лежащей в сумочке пачки новую сигарету, прикурила ее (при этом зажигалка ее на этот раз не дала уже никаких сбоев), подошла к музыкальному центру, выключила его и, не оборачиваясь к оставленному ей за спиной мужчине в расстегнутой рубашке и еле держащихся на талии брюках, произнесла:

– Значит, какой, ты говоришь, я там стала? Чересчур разговорчивой? – Повернувшись, наконец, она сделала глубокую затяжку и, с некоторым вызовом глядя на адресат своего вопроса, выпустила в его сторону тонкую струйку дыма.

Джефф, внешне абсолютно спокойно, с каменным лицом, медленно застегнул пуговицы рубашки, резким движением, по направлению вверх, вжикнул молнией брюк и затянул поясной ремень.

– Да, детка. По всей видимости, Париж... вся эта атмосфера стали на тебя действовать слишком уж расслабляюще. – В глазах его снова появился стальной блеск. – Внимательность ослабла. Собранность. Инстинкт самосохранения. – Проворно нагнувшись, он подхватил валяющийся на полу пиджак. – Да и засиделась ты что-то на одном месте. Можно даже сказать, закисла. Не пора ли сменить обстановку. – Последняя фраза была произнесена непонятно то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно глядя на него, сухо произнесла Хелен.

Джефф, ни слова не говоря, достал из внутреннего кармана пиджака голубоватый раскладывающийся конверт-обложку, на котором крупным шрифтом было написано слово Cunard, подчеркнутое жирной чертой, в сопровождении герба, в виде льва, увенчанного короной и обрамленного лавровым венком, и протянул его своей собеседнице, за которой он продолжал наблюдать внимательным жестким взглядом. Женщина, подняв лицевую сторону обложки, заглянула внутрь и, спустя буквально пару мгновений, недоуменно посмотрела на человека, вручившего ей этот, по всей видимости, совсем нежданный подарок.

Человек развел руки в достаточно красноречивом жесте: вот таким вот образом.

– Это с какой, интересно, стати, – вспыхнула Хелен. Ее голос звучал уже примерно так же, как и каких-нибудь полчаса назад, во время появления в этой комнате. Было видно, что она хочет еще кое-что добавить, причем, похоже, не собираясь при этом особенно стесняться в выражениях.

– А вот об этом мы с тобой поговорим в другой раз. И в другом месте, – твердо пресек возможную попытку каких-либо возражений Джефф, неторопливо надевая пиджак. – Пока же советую хорошенько запомнить одно: вопрос решен и решен окончательно. Нет, ты, разумеется, человек свободный и вольна поступать по-своему, но к каким последствиям это может привести, я думаю, лишний раз объяснять нужды нет. – Заметив, как Хелен, прикусив губу, опустила вниз глаза, он едва заметно усмехнулся и добавил: – Ну, ну, ну. Не стоит так переживать. В конечном счете, как любят говорить твои местные друзья, tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles [39]. Кстати, совсем неплохо было бы устроить для них какую-нибудь отходную вечеринку. Как-нибудь так пошумней, посолидней. Чтобы крепче помнили. – Джефф подмигнул своей собеседнице, быстро взглянувшей на него настороженно-насупленным взглядом, и выразительно протянул: – Предложения принимаются к рассмотрению. – Следующую фразу он произнес уже деловитым сухим тоном инструктора, делающего необходимые распоряжения. – Завтра, ровно в три часа, в сквере у Сен-Жермен де Пре. Приедешь без машины и без всяких опозданий. Разговор будет основательный. Посему – никаких планов на вечер. Ну... а сейчас мадмуазель может спокойно отдыхать. Не смею больше обременять своим присутствием.