Александр Надеждин - Ахиллесова пята

– Да я вовсе не смеюсь, господь с тобой, даже в мыслях не было. Просто мимика лица такая идиотская. Чуть губу прикусил – все. У меня напряжение мысли, а всем почему-то начинает казаться, что я смеюсь. На самом деле мне очень интересно. Правда. Только вот я что-то не совсем понял. Ты сказала, вернее, он сказал: «безличное время». А... что это вообще такое?

– Ну... насколько я понимаю... одним словом, у каждого человека есть его личное время. Время его жизни. Оно как бы течет из прошлого в будущее, через настоящее. А есть еще время вне нас. Ну... вокруг которое. Как бы общее. Безличное. От каждого из нас никак не зависящее. И оно-то вот течет как раз, наоборот, из будущего в прошлое.

– Как это, из будущего в прошлое?

– Как, как, откуда я знаю, – раздраженно бросила медноволосая дама, но тут же добавила уже более миролюбиво, и даже как бы немного оправдывающимся тоном: – Ну... он говорил, но я как-то это... не очень. Короче говоря, самое главное – это то, что это самое безличное время, наступая на нас из будущего, как бы отбрасывает вперед свою тень. И «И-Цзин»-то как раз и помогает нам эту тень увидеть, распознать и... расшифровать. И, установив связь с «шень», в конечном итоге найти свой «дао».

– Хм, любопытно, – протянул Иванов, отведя взгляд в сторону и задумчиво сфокусировав его на какой-то невидимой для его собеседницы точке.

– Еще бы. Но это все теория. А как у нас до практики дело дошло, так стало еще любопытней. Говорит он, значит, мне дальше: «А для того чтобы я смог протянуть нить в будущее, мне надо сначала узнать кое-что о вашем прошлом. Прошлое ведь невидимыми нитями накрепко связано с будущим. Это та почва, где взращиваются семена грядущего». Я ему: «Значит, я сначала должна вам рассказать о себе?» А он мне: «Насчет этого вы не беспокойтесь. Об этом мне другие помощники расскажут». И показывает на все эти свои... аксессуары. «Но прежде всего, – говорит, – они мне помогут установить ваше имя. Ведь если человека можно сравнить с замком, то имя – ключ к этому замку. Большинство гадателей, прорицателей и... прочих магов совершенно игнорируют важность этого элемента человеческой сущности. Они зацикливаются на линиях руки, датах рождения, знаках Зодиака, почерке и всяких прочих второстепенных моментах. В то время как имя человека несет в себе несравненно более важную закодированную информацию. О характере его носителя, обо всех его качествах, ну и в конечном счете о его судьбе, то есть, иными словами, о будущем».

– Даже так?

– Даже так.

– Ну и... что дальше?

– А дальше он взял и угадал мое имя. Один в один. Точь-в-точь.

– Да ты что?

– Представь себе. И знаешь как?

– Как?

– Слушай. Протягивает он мне коробочку. С карточками квадратными... ну я тебе уже говорила – на которых буковки всякие нарисованы.

– Китайские?

– Почему китайские? Наши. Латинский шрифт.

– А-а. И чего?

– И говорит: «Выберите из коробочки карточки с буквами, из которых состоит ваше имя. Вынимайте их в разной последовательности, и мне не показывайте. Сложите карточки в кучку, перемешайте и после этого дайте мне». Ну, я достала нужные карточки, перемешала и подвигаю ему. Он астролябию свою настроил и говорит мне: «Крутите». А там сверху, на большом шаре, на глобусе то есть, стерженек такой небольшой, как у волчка. Я как крутану: глобус в одну сторону завертелся, маленькие шарики в другую. Правда, не долго, скоро остановились. Он посмотрел внимательно, чего-то быстро измерил и тут же, не задумываясь, достает из кучки карточку с буквой «эйч». Говорит: «Крутите дальше». И так одну за другой спокойненько выложил передо мной и имя мое, и фамилию. Представляешь?

– Хм, – многозначительно протянул Иванов и, после паузы, посмотрел на свою собеседницу. – А ты не допускаешь, что он мог все это узнать заранее.

– Что именно?

– Ну... имя твое, фамилию.

– Это каким же, интересно, образом?

– Ну... боже мой... например, справившись в регистрационном бюро.

– Во-первых, когда бы он это успел. Мы с ним ни о чем не договаривались, я к нему сама навязалась, к тому же абсолютно для него неожиданно. Во-вторых, что бы он спросил? «Вы не подскажете, как зовут даму в персиковом пальто, с рыжими волосами?» – «А из какого, простите номера?»

– Из номера восемьдесят два ноль девять. Класс «Квинс грилл».

– А откуда ему это знать?

– Элементарно. Бабушка сказала. Ты же ее к себе заводила. Ягодами арманьячными потчевать. Ну вот. Она доложила дедушке. А дедушка снял трубочку и...

– Ну конечно, так ему там все сразу и сказали. Имя, гражданство, номер паспорта, да? Это конфиденциальная информация, мой дорогой, вмешательство в частную жизнь.

– А он что, про гражданство и номер тебе тоже доложил?

– Ну... про номер не доложил, а про гражданство угадал. Ну, что ты на это скажешь?

Иванов после некоторой паузы пожал плечами:

– Ты знаешь, я думаю, как репортеру, тебе должно быть прекрасно известно, что есть разные методы убеждения персонала.

– В смысле?

– В смысле, например, стимулирования его временной забывчивости. О том, что существует какая-то там конфиденциальность и прочие разные... условности.

– Ну... методы есть, я не спорю. Но я еще не знаю случая, чтобы они действовали анонимно, по телефону. Они работают обычно при очень тесном личном контакте. Не так?

– Ну... – протянул Иванов, покрутив запястьем в неопределенном жесте.

– Хорошо, – поспешила продолжить Мэтью, не дав ему возможности дополнить свое междометие каким-нибудь более содержательным буквосочетанием. – Допустим, ему удалось проявить чудеса расторопности и выведать в регистрационном бюро, не выходя при этом из своей каюты, мое имя и гражданство. Допустим. Но каким образом ему тогда удалось узнать другие вещи, которые персоналу судна известны быть никак не могли.

– Например?

– Например, то, что я родилась в Торонто. Что моя мать француженка. Что я последнее время жила и работала в Париже. Что я профессиональный фотограф и имею отношение к журналистике. Что у меня... впрочем это не важно, уже достаточно. Ну, что скажешь? Откуда он мог это-то узнать?

– И что, он действительно все это тебе сам сказал?

– Я тебе клянусь. Всем, чем угодно.

– По своей астролябии?

– Не только. Он мне еще и карты раскладывал. И блямбочку какую-то на ниточке крутил.

– Какую блямбочку?

– Да какая-то такая ерунда. Из меди или из латуни. Сверху такой как бы вроде цилиндрик, а потом на конус идет.

Иванов снова немного помолчал и, хмыкнув, почесал затылок:

– А он не мог тебя как-нибудь там... загипнотизировать. Чтобы ты сама ему все это рассказала, а потом забыла.

– Ну ты что, меня совсем за дуру, что ли, принимаешь. Я вообще ему пары слов даже не сказала. Сидела только, слушала. С ртом раскрытым. Но самое-то невероятное, просто поразительное, знаешь что.