Анна Да?шкова - Ошибка небес

Ричард жив? Господи, пожалуйста, пусть…

‒ …. пожалуйста, кто-нибудь! Доктор! Пожалуйста! Сюда! Она очнулась! Доктор!!! – умоляющий женский крик прервал болезненные рассуждения пациентки. Девушка в который раз за эти дни,

попыталась открыть глаза, но веки, едва дрогнув, вновь предали ее.

‒ Доктор, смотрите, у нее текут слезы, и, я клянусь, она почти открыла глаза.

‒ Миссис Хартли, я же уже говорил Вам, такое бывает у пациентов в коме. Наши приборы показывают некоторое улучшение состояния пациентки, но говорить о скором выходе из комы преждевременно.

«О, мало ли что думает этот идиот, можно подумать в этой дыре есть нормальные врачи. Давай, Кэс, ты сможешь, ты и не из такого дерьма выпутывалась, давай».

Уже не прислушиваясь к разговору женщины, непонятно с какой стати, так волновавшейся за нее и псевдо врача, Кассандра раз за разом напрягала веки, в попытках открыть глаза. Ведь то, что она увидит или не увидит, даст ответ на мучавший ее вопрос: «Кто выжил: она или Ричард?». И хоть боль во всем теле, надоедливый писк медицинских приборов и спорящие голоса забирали последнюю надежду на спасение любимого, Кассандра не могла принять этот ужасный факт, заставляющий ее сердце разбиваться на части и приносящий ей несравненно большую боль, нежели телесная.

Свет, наконец-то прорвавшийся к ее глазам, импульсом прокатился по всей нервной системе, на доли секунды вернув Кассандре власть над собственным телом. Справившись с первым болевым эффектом попадания света в глаза, Кассандра вновь осторожно приоткрыла веки. Картина, которая предстала перед ней, не только не прояснила ситуацию, но и добавила еще больше вопросов. Чистая просторная палата с кучей новомодной техники, которой не то, что в той дыре, где ее застала пуля снайпера, не могло быть, но и в природе не существовало. Всюду цветы, фотографии незнакомых людей в рамках. А главное, доброе, заплаканное, но счастливое лицо с любовью смотрящей на нее женщины, до этого момента так ожесточенно спорившей с доктором, окончательно уверило

Кассандру, что пуля настигла ее и каким-то чудом она попала в рай.

«Или это очередной бредовый сон? А может, и не было никакого снайпера? Просто сон. Она спит».

‒ Милая… Лаки, ты очнулась! – миссис Хартли бросилась обнимать дочь, но вовремя спохватившись, лишь аккуратно взяла ее за руку. – Я же Вам говорила, ‒ обратилась счастливая мать к доктору, ‒ моя Лаки – боец. И никакая авария не способна ее сломить!

‒ Лаки, какая Лаки? Я не Лаки! ‒ именно эту фразу громко и отчетливо проговорила Кассандра, но только у себя в голове, так как сухой, но в тоже время распухший язык, не позволил произнести ее вслух. Вылетевший же из ее уст звук, скорее напоминал мычание коровы. Однако это мычание не осталось незамеченным. Глаза миссис Хартли опять наполнились слезами, рот стоящей за доктором медицинской сестры слегка искривила сочувствующая улыбка. И только доктор догадался взять из рук медсестры стакан, предназначенный для Мери Хартли и, приподняв голову пациентки, поднес его к губам мученицы.

‒ Вот, Лаки, попейте. Разрешаю вам сделать пару маленьких глотков.

Вода, призванная взбодрить и улучшить самочувствие пациентки, странным образом подействовала на Кассандру. Прохрипев доктору: «Спасибо», улыбнувшись незнакомой, но крайне озабоченной ее самочувствием женщине, Кэс провалилась в сон.

Проснувшись через пару часов, Кассандра, прислушавшись и осторожно открыв глаза, поняла, что находится не одна в своей палате. На стуле, рядом с ее кроватью, спала все та же странная женщина. Первым побуждение девушки было незаметно ускользнуть из палаты, а там уже, действуя по обстоятельствам, разработать дальнейший план действий. Вот только с большим трудом подвигав кистями рук и стопами, поняла, что ее план обречен.

«Что ж, если откинуть в сторону странное место и еще более странные приборы, не возникает сомнений, что меня принимают за некую Лаки. Кстати, крайне неуместное имя. Похоже эта женщина ее мать. Так что, либо с лицом у меня беда, либо ее вряд ли можно назвать «матерью года»: как можно не узнать родную дочь? Дьявол, возможно, она из одной из спецслужб, а в больнице, все же интересно, что это за больница, разыгрывает комедию, ‒ Кассандра вновь присмотрелась к спящей в крайне неудобной позе женщине, со все еще заплаканным лицом, ‒ м-да, что-то не похожа она на актрису. Ладно. Сейчас, в моем состоянии, мне далеко не уйти, да и непонятно, куда идти и как отсюда выбраться. Остается только подыгрывать этим комедиантам. Если верить словам этой дамочки, они думают, я попала в аварию, скорее всего, ударилась головой, так что, в крайнем случае, можно сослаться на потерю памяти».

Утвердившись в своем решении, Кассандра решила детальнее изучить свою палату. В комнате стоял полумрак, но привыкшие к темноте глаза, легко различали предметы.

Даже в полумраке было понятно, что данная комната далека от Афганистана, притом не только в пространстве, но и во времени. Не было ничего привычного взгляду пациентки, все от техники до обстановки уверяло, что она попала в другой мир, в другое время. Но какое?

«Неужели я так долго лежала в коме?».

Мозг девушки лихорадочно начал составлять план дальнейших действий, но ослабленный организм и, не покидающая ломота во всем теле, скоро заставили Кэс оставить свои попытки найти выход из того сумасшествия, в которое она попала. Оставалось просто лежать на своей больничной койке, в то время как перед мысленным взором проносились картинки прошлой жизни. Как кадры кинохроники перед взором Кассандры пролетала ее жизнь: интернат для сирот, друзья-коллеги, непрекращающиеся занятия, готовящие лучших шпионов-агентов, родители, дни рождения в кругу семьи, выпускной…

«СТОП…Что со мной? У меня не было родителей, не было любящей семьи, выпускного. Господи, что со мной?»

Ответов не было, только чужая жизнь, вновь и вновь вторгалась в воспоминания Кассандры и, смешиваясь с ее жизнью, рвала голову. Жизнь, о которой девочка-сиротка, в судьбе которой были только сухие наставления и далеко не детские обязанности, могла только мечтать. Чужая жизнь. Жизнь Лаки. Чужая. Или ее?

Неожиданно боль во всем теле перестала беспокоить пациенту, сердце бешено стучало, легкие не справлялись с потоком воздуха, но в мозгу, ширясь и вытесняя все постороннее, была лишь одна мысль:

«Кто я?».

Глава 3.

Ночь не принесла облегчения. Голова раскалывалась. Тело отказывалось подчиняться. Рассудок был не в состоянии объединить воспоминания из разных жизней, воспоминания таких разных личностей. Но, ни одна из них не собиралась сдавать свои позиции, стремясь полностью монополизировать сознание, вытеснить конкурента.