Владимир Андриенко - Дрозды. Последний оплот

–Вам опасно ехать в Феодосию под вашим именем, штабс-капитан. Для всех вы остались в Севастополе. А в Феодосию едет господин Терентьев Павел Петрович. Вот вам паспорт на это имя и предписание от интендантского ведомства кубанского войскового атамана.

–Это не отразится на вас, полковник?

–Кто знает, что будет, и что приведет нас или к успеху или к беде? Я сильно рискую, штабс-капитан, провозя вас в этом поезде.

–Я это знаю, полковник. Но это в интересах нашего общего дела.

–Общего? – задумчиво произнес Винников. – Где пересекутся ныне наши интересы?

–Вы о чем?

–Это так, мысли вслух, штабс-капитан. А вы бывали в Феодосии раньше?

–Нет. Никогда. До войны мне не доводилось посещать Крым.

–Это красивый и древний город. У меня связаны с ним многие вспоминания. Эх, юность. Тогда казалось, что она не кончится никогда. Все в империи стоит на крепких столбах-устоях, и разрушить их не так просто. Но! Вот и нет империи, и рухнула она слишком быстро. Гораздо быстрее, чем нам хотелось.

–Мне жаль не империю, а Россию.

Винников словно не слышал Деева и продолжил:

–Так вот, молодой человек, Феодосия это бывший татарский город Кафе. Там располагался крупнейший рынок рабов.

–Но, насколько я знаю, и до Кафе, этот город носил название Феодосия.

–Вы правы. Греческая Феодосия, что в переводе означает «Данная богом». Затем её захватили генуэзцы и назвали Кафа, затем татары и она стала Кафе. И снова Феодосия, после того как русские цари забрали город себе. А вот при большевиках…

Винников замолчал, и пауза повисла на минуту. Затем продолжил:

–При большевиках в «Данной богом» дела начались совсем не божеские. В 1918-ом начались расстрелы. Такого не было во времена империи. Мы все ненавидели жандармов, но большевики – это в тысячу раз хуже.

–Вы так ненавидите большевиков? – спросил Деев.

–Я стою за улучшение, а не за полный развал, штабс-капитан. Многое в империи мне не нравилось. Но большевики сделали все многократно хуже. Они довели Крым за время своего короткого правления до полного коллапса. Безработица, инфляция, дороговизна и голод. Это цели революции? А затем стали отбирать чужое, дабы поправить положение. И стали стрелять людей без всякого суда.

–В белой армии стреляли не меньше, полковник. А по роду моей новой службы в контрразведке я вам скажу, что и ныне стреляют. Многих недовольных в Симферополе высылают в Советскую Россию. Знаете что такое «высылка в Советскую Россию», полковник?

–Это высылка из Крыма?

–Нет.

–А что?

–Высылка на тот свет.

–Как?

–Это расстрел, полковник. Так что белые стоят большевиков.

–И вы офицер белой армии?

–Так получилось. И если честно, то я не вижу выхода.

–Вы, штабс-капитан, слишком много думаете, А это вредно. Ныне нужно только верить в идею. А иначе будут трудно.

–А вы, полковник? Вы верите в идею?

–Я верю в Кубань. И я хочу, чтобы Кубань была свободной и от царя и от большевиков.

–Царя больше нет, – сказал Деев.

–Нет царя Николая Второго. Но трудно ли найти нового? Например, царя Петра?

–Вы о генерале Петре Николаевиче Врангеле?

–А чем он ныне не царь Крыма? В Феодосии вам лучше будет поселиться в частной квартире. Я дам вам адрес одной вдовы. Но оставьте ваши офицерские замашки, господин Деев. В Феодосии вы простой торговец.

–Форму я оставил в гостиничном номере в Севастополе. И достану из чемодана после того как покину Феодосию. За это не беспокойтесь.

–Я боюсь не за себя, а за вас. Наша контрразведка при штабе Улагая не обратит внимания на то, что вы из Симферополя. Загребут и посадят в подвал. А оттуда дорога одна. Им плевать, что вы офицер разведки при штабе Добровольческого корпуса, штабс-капитан.

–С этой особенностью контрразведок я знаком, полковник.

–Могу я задать вам вопрос, штабс-капитан?

–Конечно, полковник.

–Это особенный вопрос.

–Задавайте. Что за таинственность?

–Вы служили в Красной армии?

–Что?

–Вы ведь служили в Красной армии?

–Откуда у вас эти сведения?

Винников поспешил успокоить Деева:

–Да вы не беспокойтесь, штабс-капитан. Я ведь, если бы хотел, давно донес бы на вас. Но я не хочу этого. Наоборот я стану вам помогать. Я ведь также хочу, чтобы все вот это быстрее завершилось.

–Это?

–Я имею в виду войну, штабс-капитан. Она приобретает характер бессмысленной бойни. И всякому трезво мыслящему человеку ясно, что Врангель не победит. Эта война уже проиграна.

–Но…

–Только не говорите, что верите в победу белого движения. В него уже почти никто не верит.

–Но вы готовите десант!

Винников засмеялся.

–Мы готовим десант? Его готовит Врангель!

–Но и вы в этом участие принимаете.

–Ради чего нужен десант, штабс-капитан? Я вам отвечу – дабы освободить Кубань о тирании большевиков. Сможет ли это сделать Улагай?

–И что вы скажете, полковник?

–Два штаба и два командования. Они посылают на Кубань Черепова и Крыжановского. Я представляю, как они станут утихомиривать казаков. Этот десант провалится через месяц. И хорошо если хоть половина десанта вернется обратно! Нет. Мы заперты в Крыму.

–Но вы продолжаете служить, полковник.

–А что мне остается? Я служу по инерции. Не к большевикам же мне идти?

–Так уж сложилось ныне в России, полковник. Та или иная сторона. Третьего не дано.

–А вы сами? Неужели вы верите в красную идею?

–В красную идею? Вы о чем?

–Простые мысли вслух, штабс-капитан.

–Я верю в свою дочь и в свою жену. А что станет с Россией? На этот вопрос мне ответить трудно…

Феодосия.

Июль, 1920 год.

Штабс-капитан Деев обосновался на окраине Феодосии в частном доме, которым владела вдова офицера белой армии. Она сдавала комнаты внаем и тем жила с двумя дочерями.

Деев представился торговцем и заплатил за постой щедро – два золотых николаевских червонца.

–Золото? – спросила вдова.

–А вам лучше бумажками? Я могу заплатить местными деньгами Крымского правительства. Но они слишком ненадежны, сударыня.

–Нет, нет. Я благодарна вам за золото, господин…

–Терентьев, – подсказал Деев.

–Я благодарна за золото, господин Терентьев. Как долго вы намерены жить здесь?

–Не знаю пока. Как пойдут дела.

–Здесь прекрасное место, господин Терентьев. Этот дом достался мне в наследство от моего отца. И мы совсем недолго жили здесь с мужем. Мы с ним имели квартиру в Петербурге. Он служил в гвардии. Какое было время.

Вдова стала вспоминать 1913 год и балы по случаю 300-летия династии Романовых.

–А после революции мы перебрались сюда. Муж пошёл служить к Деникину и погиб летом 1919-го. А вы хорошо знаете полковника Винникова?

–Мы знакомы с ним недавно.