Николай Подраный - Волчья радуга. Бег на выживание

Мои размышления прервало появление «профессора» в сопровождении метрдотеля. Как я и предполагал, тот потирал руки, продолжал ежиться и демонстративно не смотрел в мою сторону, только обвел взглядом зал и все. Отлегла у профессора от сердца тревога – объект здесь, пьет кофе, дымит «кэмелом» и глазеет на молодых женщин, которые без сопровождения мужчин. «Объект» явно озабочен другим. Ну-ну, «безголовый профессор», паси меня, не понимая, что это я за тобой слежу с того момента, как ты засветился на трапе, не предусмотрев того, что я могу спуститься с другой стороны. Ну и конечно, мягкие ковровые дорожки сыграли с тобой злую шутку. Правда, ты об этом не догадываешься? Тем хуже для тебя.

За бортом океан начинает бушевать сильнее, темнеет, корабль уже не в состоянии не реагировать на бьющиеся о его борт волны. Началась качка, у всех пассажиров легкая тревога на лице. Команда судна не реагирует. Шторм для них – привычное дело. Должен признаться, что и у меня тревожно на душе, то ли оттого, что засек за собой слежку, то ли от реакции на шторм и сгущающиеся сумерки. Через час будет вообще темно, качка наверняка усилится и страх перед бездной океана и темнотой ночи поселится в душах пассажиров корабля. Многие вспомнят «Титаник», ушедший на дно приблизительно, на таком же маршруте – Европа – Америка в Северной части Атлантического океана.

«Профессор» потягивает горячий пунш, усевшись напротив меня немного в стороне. Вот повернул голову в сторону окна, тревожится, шторм и ему бросил в душу горсть страха. Не реагировать невозможно. Глянув в сторону окна, я тоже хотел увидеть бегущие горы волн, но увидел в стекле только зеркальное отражение зала и направленный уже в мою сторону взгляд «профессора». Не долгий, не изучающий, а просто короткий взгляд, но взгляд направленный именно на меня. Вот и достаточно. Две случайности по одному и тому же поводу не бывает. Если на трапе была случайность, и я ошибся, то вторая «случайность» превращает их в систему. Значит, за мной следят. Официант принес заказанный мною ужин. Вот и совмещу приятное занятие с полезным. Полезным в этом случае будет определение принадлежности субъекта. В данном случае меня не интересует его подлинное имя, а то, на кого он работает. К тому же я знал, что это лицо мне незнакомо, и раньше я его нигде не видел, хотя есть маленькое сомнение. Взгляд, глаза – вот оно, то, что нужно. Я видел эти глаза раньше, но где и когда – не мог вспомнить. Черт, все что-то напоминает, но оно неуловимо, как солнечный зайчик. Возраст у «профессора» приблизительно между 25-30, но борода и усы старят. А теперь стоп. Вот оно. Вспомнил слова мудрого Ганса, что лучше всего меняет лицо человека борода и усы, а если еще и изменить прическу, одежду, навесить очки на нос, то человек изменяется очень даже существенно.

Причем, как учил Ганс, если вы привыкли видеть мужчину, ну скажем, своего соседа, постоянно с бородой и усами, и он их сбреет, то тоже изменится для вас, и вы в этом случае сможете пройти мимо него на улице, даже не обратив внимания и не поздоровавшись. Но есть одно, что изменить нельзя – взгляд, глаза, они так же индивидуальны, как отпечатки пальцев. Да, их можно скрыть за темными очками, как и надеть на руки перчатки, но их изменить невозможно, разве что выколоть.

Ну, Ганс, молодчина, а я ведь, признаться, поначалу скучал, когда он мне преподавал физиогномику, искусство грима и прочие хитрости изменения внешности. Ну-ка, ну-ка, медленно «пьяным» взглядом ищущего приключений Казановы обведем зал, при этом ни на мгновенье не останавливаясь на «профессоре», только заранее мысленно уберем бороду и усы. Так, отлично, уже что-то прорисовалось, вроде как на фотобумаге, опущенной в проявитель в неярком свете красного фонаря. Чего-то не хватает. Ну, конечно, не хватает жабо. Так вот какой ты, «северный олень», стремящийся в Данию, а затем якобы дальше на Север. Проверим себя еще раз, на всякий случай, чтобы окончательно убедиться в правильности опознания клиента. Для этого демонстративно налью коньяк в рюмку и опрокину залпом, качнусь на стуле и, не закусывая, пойду нетвердой походкой в туалет. Пройти как раз нужно будет рядом со столиком «профессора», что даст возможность рассмотреть его поближе. Главное, не встретиться с ним взглядом, а смотреть перед собой, вроде не замечая его, как сквозь стекло.

Все. Есть. Вычислил. Это он, «гомосексуалист» с парома, вернее, он им прикинулся, неожиданно встретившись со мной взглядом. Ему просто ничего больше не оставалось. Быстро сообразил, что сделать, чтобы оправдать свой взгляд, только дружок, ошибка вышла. Ты наоборот привлек к себе внимание. Это я сделал вид, что не видел твоего томного взгляда. Сделал вид – еще не значит, что не заметил. Нужно отдать тебе должное. Если бы не твой прокол на трапе, я бы тебя не просчитал. Грим действительно отличный.

Вернувшись за столик, обратил внимание, что «профессор» по-прежнему один. Глупо бы было предположить, что если он работает с кем-то в компании, то они соберутся у меня на глазах для того, чтобы подвести итоги слежки за день и для постановки задач на следующий день.

Ладно, музыка и посетители мешают сосредоточиться. Сделаю вид, что иду отсыпаться, тем более шторм усиливается, качка стала сильнее. Зал почти пуст. Лучший способ перенести качку – уснуть пьяным в своей каюте, предварительно натянув страховочные ремни.

Итак, пьяным жестом подозвать официанта. Расчет и щедрые чаевые. С собой из бара взять бутылку виски и, держась за стенки, к своей каюте.

Все, я у себя. Дверь закрыта изнутри. Теперь осмотреться, бывал ли кто в моей каюте без меня. Документы и деньги при мне. В каюте, кроме одежды и туалетных принадлежностей, у меня ничего нет, что бы интересовало тех, кто за мной следит. Обычный чемодан с вещами, любимыми книгами Фенимора Купера и прочими атрибутами пассажира. Важен сам факт. Это может подсказать, кто и почему за мной следит. Правда, под обивкой чемодана спрятаны таблицы расписания радиосеансов и специальный трафарет для расшифровывания телеграмм, но их, во-первых, не видно и, во-вторых, если не знать, как их извлекать, то при снятии обивки они превратятся в бумажную пыль.

На двери «контролек» я не ставил – это «азиатский примитив». Тот, кто хочет тайно войти в помещение, тем более, если он из спецслужб, в первую очередь обследует дверь на предмет различного рода «контролек» в виде приклеенных волосков, рисовых полосок и тому подобное. Все сюрпризы внутри, мои любезные. Уходя, я их оставил три. Первый на месте, второй нарушен: правый угол одеяла был загнут на три пальца, а здесь теперь все пять. Горничная не убирала – они это делают с 9.00 до 11.00. Заметили, что угол загнут, лазили смотреть, что у меня под матрацем. Господи, ну как дети! Это же с моей стороны провокация. Толкнуть вас к постели поднять матрац… и ничего не найти, а след оставили – уголок не так и не настолько загнут.