Николай Подраный - Волчья радуга. Бег на выживание

Уточнив только дату прибытия судна в Нью-Йорк, Отто немедленно отправил в Нью-Йорк своему агенту короткую шифротелеграмму: «Марку. Судно «Глория» Марсель – Нью-Йорк. Прибытие 28 января. Анжелика Райт. Блондинка, среднего телосложения, рост выше среднего. Возраст 23-25 лет. Не вступая в контакт, ликвидировать в кратчайший срок. При попытке вступить в контакт с властями – ликвидировать немедленно. Об исполнении сообщите условленным способом. Отто».

Команда «Марку» была дана скрепя сердце. Поставив ему такую задачу, Отто рисковал им. Ведь Марк был ему нужен для выполнения других задач в будущем и был «законсервированным» агентом, но другого выхода пока не было. Главное – ликвидировать Монику. Особенно Отто волновала ликвидация Моники при ее попытке вступить в контакт со спецслужбами США, ведь в этом случае она автоматически будет под их наблюдением, а, возможно, и под охраной. Он даже не исключал возможность ее временной изоляции до выяснения всех деталей. Если она расскажет о подготовке Клауса для работы в штатах и даст его подробное описание, его рано или поздно вычислят, проверив всех, кто прибыл в США на протяжении месяца. Ради того чтобы не дать ей открыть рот, можно пожертвовать и Марком, хотя последний, осознавая опасность «немедленной» ликвидации, наверняка что-нибудь придумает, чтобы обезопасить себя. Для этого у него есть еще уйма времени. Оставалось ждать результата.

Зубной болью оставалась проблема ликвидации Зигфрида Функа, но Отто был уверен в способностях Генриха и знал, что со дня на день тот его достанет, благо, старик остался в Марселе. Подумав об этом, Отто понял, что опять допустил прокол, не дав указание Генриху по возможности допросить под страхом смерти старика. Естественно, предварительно обманув, пообещав сохранить жизнь. Чертыхнувшись, немедленно позвонил «Изольде». Оставив информацию для Генриха, занялся, наконец, текущими делами, которых накопилось много. Для себя Отто сделал вывод: «Мелочей не может быть в такой работе. Сто раз нужно продумать все, прежде чем принимать решения, а тем более начинать действовать практически». Подумал, так и не осознав, что часом раньше допустил очередной прокол, не уточнив информацию о движении судна.

Генрих был прекрасным физиономистом и, глядя на человека, оценив в считанные секунды его характер, наклонности и манеру поведения, определял, с кого в какой ситуации можно «скачать» информацию. Двадцать лет работы следователем криминальной полиции не прошли даром. Вот и сейчас, сев за стойку бара в ресторане «Лагуна», Генрих, потягивая вино, оценивал снующих по залу ресторана официантов, заодно фиксируя, какие столики они обслуживают, чтобы затем, сделав свой выбор, сесть наверняка. В его расчеты не входило опрашивать всех подряд, ведь он не в Германии. Бармен ему сразу не понравился, хотя не исключено, что именно он мог знать больше всех. Генрих допускал, что бармен – информатор полиции, поэтому обратиться к нему с просьбой дать информацию на старика было равносильно, что спросить о Зигфриде Функе у полицейского. Вне зависимости от того, Германия это или Франция, Бельгия или Испания, принцип один и тот же: бармены – наиболее подходящие кандидатуры для полиции в качестве информаторов. Они постоянно за стойкой, им все и всех видно. Официант бегает на кухню, в первую очередь, обращает внимание на своих клиентов, занят подсчетом выручки и чаевых, ему бывает не до того, а вот бармен обслуживает всех и наблюдает за всеми, он ищет в общей массе «своих» клиентов, он видит и знает больше, чем все официанты, вместе взятые.

«Все, выбор сделан, сажусь вот за тот столик, – решил Генрих, и хотел уже было, сделав последний глоток вина, слезть с высокого табурета, как увидел «старика», который вошел в зал и направился к свободному столику. – Отлично, мне сегодня явно везет».

Зигфрид Функ, после того как пароход «Глория» вышел из порта Марселя и, дав полный ход, стремительно заскользил к горизонту, отправился гулять по городу. Его маршрут всегда пролегал вдоль моря, старик наслаждался теплом и морским воздухом. После мокрого снега Германии, слякоти и сырости хотелось тепла. Долгие годы, проведенные в Великобритании с ее частыми туманами и обложными дождями, до того надоели старику, что тепло, солнце и теплое море ему казались раем. По этой причине он и не торопился покинуть Марсель. Конечно, лучше бы было уехать куда-нибудь в небольшой городок, поселиться возле самого моря и пожить там несколько недель, но там, как на приезжего, на него сразу обратят внимание, а это ему ни к чему.

В Марселе же много иностранцев, большой шумный город, широкая транспортная сеть. Здесь легче затеряться и легче уйти в случае опасности. Он не думал, что Отто рискнет посылать агентов во Францию. Да и вообще, вычислить, где Моника, сложно, а уж тем более он, тот, которого вообще не ищут и не знают о нем ничего. Зигфрид Функ решил, что погоня за ним и Моникой прекратилась в тот момент, когда было установлено, что они пересекли границу с Францией. На его взгляд, опасаться нечего. Тем не менее, он инстинктивно предпринял некоторые меры предосторожности. Переехал в другой отель, поближе к морю, и, на всякий случай, попросил хозяина отеля проинформировать его, если им кто-то заинтересуется, пообещав щедро вознаградить.

Но он недооценил Отто и тех, кто буквально по пятам шел по следу Моники, хотя «сигнал» об этом был. Оперативность и масштабность поиска беглянки. Пример тому – патрули перед границей, из-за чего пришлось менять весь план действий. Радушие французов, тепло и морской воздух сыграли не последнюю роль в том, что старик потерял чувство опасности. Он не собирался оставаться во Франции, потому что знал: рано или поздно Германия бросится на свою соседку, извечного соперника, поэтому и решил прожить остаток своих дней в нейтральной Швейцарии, нейтралитет которой нацисты не посмеют нарушить, хотя бы по той причине, что у очень многих высокопоставленных фашистов там есть секретные счета. Да и вообще, Швейцария – это огромная общая копилка, поэтому тронуть ее – означало автоматически объявить войну всему миру, и даже своим друзьям. Ни итальянцы, ни испанцы не будут молча наблюдать, как боши запускают свои грязные лапы в их кошельки.

Ну а пока он почти все время проводил возле моря, подолгу сидел в открытых кафе, наслаждался французской кухней и отогревал свои старые косточки, все откладывая и откладывая выезд в Швейцарию, в которой сейчас холодно и много снега. У него все чаще появлялась мысль о том, чтобы пожить здесь до весны и только потом уехать. На юге Франции январь был больше похож на теплый германский апрель или даже май, особенно в полдень. Зигфрид Функ считал, что он в безопасности. После того, как в 1933 году в Германии нацисты пришли к власти, французское правительство львиную долю военных ассигнований выделяло на укрепление границы с опасной соседкой, оборудуя границу, как Великую китайскую стену, наивно полагая, что это остановит немцев. Переходя нелегально границу, Зигфрид и Моника здорово рисковали. Но у них не было другого выхода, и им просто повезло, что в районе Мец – Агно – Мюлуз работы по укреплению границы только начинались, и пока еще не было «Линии Мажино», иначе они наверняка попали бы в руки французской жандармерии. Зигфрид Функ считал, что для него все волнения уже закончились, и остался только последний шаг – под чужим именем, но с подлинными документами, пересечь границу Франции со Швейцарией, что, в принципе, особого беспокойства у него не вызывало. Если быть точным, в паспорте были вымышленными только фамилия и имя, сам же бланк, печати и подписи были настоящими. Паспорт проходил по учету. В общем, все как положено. Можно было сказать – документ «железный». Сейчас он вживался в образ богатого швейцарца и не спешил покидать Марсель.