Георгий Комиссаров - Посланник МИД

Я ему в оправдание крикнул, что не в десяти, а всего в пяти комнатах…

На площади возле Николаевского вокзала в Москве были извозчики. Этого в Питере уже как две недели не наблюдалось, поэтому то мы с мамА до вокзала и шли там пешком.

Очередной из них к нам лихо подъехал, а носильщик споро погрузил ему на багажное место нашу поклажу и мы неспеша покатили на пролётке к следующему нашему пункту, а именно Нижегородскому вокзалу.

В Москве тоже было несколько вокзалов, как пояснила мне мамА.

Я в Москве был впервые и как только мы отъехали от вокзала, я отчётливо осознал, что это совершенно другой город, чем Питер.

Всё тут было…как в большой деревне…которые мы как то проезжали с папА по дороге на дачу…на извозчике. От чего то так тогда ему захотелось. А не как обычно…на поезде.

Даже в Сестрорецке всё было намного … прямее…что ли. А тут…просто хаос из улиц и улочек. И гнетуще давила на меня тогда низкоэтажная застройка и множество деревянных строений. Чего в Питере практически не было.

Окончательно меня «добил» сам Нижегородский вокзал. Это было одноэтажное приземистое деревянное строение. Как позже я узнал…оно было похожим на барак.

Я ещё не знал какую жуткую роль сыграет это место в моей судьбе, но уже чувствовал к нему отвращение.

Тут тоже было столпотворение.

Как пояснил наш извозчик: «потому как хлебное направление».

Затащив наши пожитки во внутрь помещения вокзала и найдя место на полу, где их можно было сложить, мамА приказала мне оставаться на месте и никуда не уходить. А сама, как она сказала: «пошла узнать, когда поезд на Нижний».

Я был уставшим от множества впечатлений и со вздохом облегчения сел на наш чемодан.

Не успел я присесть, как меня начало клонить в сон…

Снился мне Колька…он смеялся и повторял «буржуи, буржуи…лови вора.. лови вора»…

На этом я проснулся от сильного толчка и криков кругом…

Вокруг творился полный гвалт… Кто кричал «лови вора», кто бежал…

Я поддался панике и тоже побежал… Выскочил на площадь… Там к крикам присоединились ещё и выстрелы, и стоны…и ещё больше и громче крики…и ругань…

Проскочив всю площадь и забежав в какой то проулок вслед за другими, я просто повалился на землю от недостатка сил дальше двигаться.

Отдышавшись и придя в себя, я стал осматриваться и прислушиваться…

Народ тоже вокруг стал успокаиваться и потянулся назад к вокзалу. Там уже не было слышно выстрелов и криков, и всё возвращалось к обычному течению…если так можно назвать снующие толпы разномастных людей, большей частью в серых солдатских шинелях и в папахах – бородатых мужиков с винтовками. Их папА назвал как то «дезертирами». Но они себя называли «демобилизованными». А «горлопаны» всех мастей агитировали их вступать в разного рода отряды. Кто в «красную гвардию», кто в «самооборону» или в какую то «милицию». А некоторые призывали вернуться на фронт и воевать «до победного конца». Одного такого «горлопана», на глазах у всех, эти «мужики с ружьями» очень сильно избили.

Придя на то место, от куда я сбежал всего пару минут назад, как мне казалось, я обнаружил совсем другие вещи и других людей. Наших вещей нигде не было…как и мамА…

Но я стал там упорно ждать…

Ноябрь (новый стиль) 1917 год, Москва

Я тогда не осознавал ещё, что вот так внезапно начался мой новый этап жизни.

Я ждал мамА…Минуты тянулись за минутами… Сколько прошло времени я не знал. Часы в зале вокзала «стояли». На том месте, где были наши вещи уже сменились несколько раз компании различных людей или семей. Паники и волнений больше не было, как и моей мамА…

Тревога не покидала меня, уже давно было темно за мутными окнами вокзала и многие пассажиры устраивались прямо на полу зала, готовясь ко сну…но я продолжал упорно стоять и ждать.

И дождался… На меня обратил внимание старший проходящего мимо патруля. Патруль состоял из одного усатого дядьки в картузе и двух солдат в папахах и шинелях. У всех у них были красные повязки на рукавах. Усатый был у них старший.

– Ты малец чей?, – задал он мне простой вопрос.

В ответ я захныкал и просто разревелся.

– Ну ты чего?, – подошёл он ближе и слегка приобнял меня, – потерялся?, – спросил усач, с грустной констатацией этого факта.

– Неее, – усилил я своё рыдание, и замотал отрицательно головою.

– Тююю, а так чего тогда ревёшь тут, как белуга?, – удивился дядька, немного отстранившись и более внимательно посмотрел на меня.

– МамА жду, – хныча ответил я.

– Давно?, – серьёзно он уточнил.

Я утвердительно мотнул головой, уставившись в пол и утирая нескончаемые слёзы.

– Ясно, – сказал грустно дядька и спросил:

– Как она то одета была? Может где видели?

– Да в беличьей шубе с хвостами. Рыжая такая, – с надеждой я выпалил скороговоркой, перестав хныкать и уставился на усача, как на спасителя в ожидании чуда.

Тот неопределённо хмыкнул, посерьёзнел, выпрямился, расправил свои усы и глянул на своих спутников по патрулю. Те тоже как бы подобрались и с понимание и жалостью уставились на меня.

– Ну вот что… не придёт твоя мамка… она того…, – начал серьёзно говорить усач, а у меня всё поплыло перед глазами…

Очнулся я лежащим на лавке в большом кабинете или комнате. Там были столы, стулья и лавки. Усача там не было. Но было полно вооружённых людей с красными повязками, как у тех патрульных. И был там ещё мужчина в очках и в кожаной куртке, как у шофера, но с портупеей и большой кобурой. Я уже немного понимал, что это такое.

– Аааа, очнулся, – обрадовался он и протянул мне стакан воды.

Тут я почувствовал жажду и с жадность стал её пить, позабыв про наказы маМа: «пить только кипячённую»… и тут же я вспомнил про все события…

Но то ли вода так на меня подействовала, то ли ещё что-то…но вот слёз уже больше не было…я осознал, что я тут один… Совсем один!

А рядом кто-то спросил у кого-то:

– Это малец той барышни, что ножом пырнули из-за сумочки?

– Наверное…по описанию шубы сходится…, – ответили тому.

– Можно было бы опознание провести…да уж увезли… да и мальца пожалели…, – добавил другой.

Из этих обрывков разговоров я тогда сразу понял, что случилось с мамА… но уже не плакал.

– А что с ним делать?, – снова кто-то у кого-то спросил.

– Да сейчас свезут в «приёмник»…уже позвонили туда…, – ответили тут же.

И действительно, через некоторое время в комнату ворвался вихрь в красной косынке, – девушка в такой же шофёрской куртке и с портупеей.

– Ну… и много сегодня беспризорных наловили?, – спросила она весело у всех сразу.

– Да никто их специально тут не ловит, – нехотя ей кто-то ответил.

– Вот…принимай барчука…без мамки остался, – ляпнул какой то бородач в шинели и в папахе, пытавшийся в клочок газеты завернуть какую-то подозрительную труху, – какой мне тогда показалась его махра.