Павел Шилов - Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти. Том 2

Предместье Рима. Законспирированный объект.

Струйка табачного дыма поднималась вверх от тлевшей сигары, растворяясь в мареве дневного зноя. Новиков смотрел на чистое небо сквозь линзы солнцезащитных очков «авиаторов», желая задать вселенной множество вопросов, на которые никогда не услышит ответы.

Кирилл выпустил изо рта табачный дым, продолжая стоять на каменной ступени парадного входа в дом. Искать среди чистого небо летящих на восток журавлей было бессмысленно. Тоска грызла его душу, ведь нет ничего прекрасней на свете, чем холодная вода родника того места, где вырос. Родина – это особое богатство, настоящую цену которому понимаешь лишь в разлуке с ней. Пусть, там тебя уже никто не ждёт! Человеческая память скоротечна, а жизнь подобна тонкой шерстяной нитке, готовой в любой момент оборваться. Всё исчезает в суете прошедших лет, но Родина, как и мать, всегда ждёт своих верных сынов и дочерей.

Новиков сделал тягу кубинской сигары и выпустил изо рта дым, вспоминая о минувших боях, диверсионных акциях, спецоперациях и многом другом. Вторая чеченская компания, как и многолетняя работа за пределами России с каждым новым днём лишь множили вопросы, а ответы на них кровоточащими рубцами оставались на душе и сердце.

Война не прощает ошибок! В ней нет романтики или красивых историй, которые рассказывают в школах на уроках патриотизма. Это просто тяжёлая грязная работа, где цена ошибки не только собственная жизнь, а вкус победы вызывает смешанные чувства в виде короткой эйфории и долгого отвращения к самому себе.

Кирилл зашёл в дом и, подойдя к комоду, на котором лежала массивная пепельница, затушил окурок сигары. Он вытащил из кармана светло-синих брюк чёрную эластичную маску и, подняв тёмно-синюю футболку поло, снял с ремня на правом боку пластиковую кобуру с пистолетом.

Новиков собирался посетить подвального «гостя» и нагнать на него страху. Подобная стимуляция имеет смысл, но нужно правильно найти «болевые точки».

Кирилл поло пистолет в кобуре на комод и, натянув на голову эластичную маску, нажал на дверную ручку, начав спускаться по лестнице вниз. Полумрак подвала и сырая прохлада, подобно высокой морской волне погрузила в раздумья, мучащие его много лет.

Он открыл потайную дверь и вошёл в зеркальный коридор, искажавший не только отражение, но и всю его жизнь, в которой кроме испытаний толком ничего и не было, за исключением настоящих боевых друзей, таких как подполковник Романов.

Новиков провёл ключ-картой по считывателю и зашёл в комнату с мониторами, куда приходил видеосигнал с камер комнаты для допросов и изолятора.

Майлз сидел на металлическом лежаке, читая произведение Оскара Уайлда «Портрет Дориана Грея». Глава резидентуры в Риме на мониторе казался отстранённым и по морщинам на лбу создавалось впечатление, что там среди героев книги он нашёл образ подобный себе.

Кирилл открыл замок изолятора и молча вошёл внутрь. Джейк оторвал взгляд от текста книги и перевёл всё своё внимание на незнакомца в чёрной эластичной маске.

– Знаете, Оскар Уайлд в своей книге преподнёс читателем мысль о том, что каждый поступок человека отражается на его лице! Чем больше зла совершено, тем больше старости и отталкивающего вида… Так почему же, в нашем мире всё иначе, мистер Незнакомец? – положив открытую книгу на металлический лежак рядом с собой, спросил Майлз.

– Всё просто! Найдите мне хоть одного святого, портрет которого был бы красив и прекрасен. Тот же Оскар Уайлд однажды сказал: «У каждого святого есть прошлое, а у каждого грешника будущее». Всему своё время!

– Кто вы на самом деле? Тип людей, работающих на Фермана я очень хорошо знаю, и в нём нет места тем, кто читал Оскара Уайлда! Рой любит тупых недалёких людей, за исключением собственных помощников-консультантов.

– Это не так важно, тем более с вашим опытом что-то понять намного проще, чем вспомнить тригонометрические фигуры, – монотонным сухим тоном ответил Новиков.

– Возможно! Я хотел бы поговорить с вашим старшим, – неотрывно смотря незнакомцу в глаза, произнёс Джейк. Нет, он не пытался гипнотизировать, тем более этой практикой Майлз не владел. Ему просто хотелось понять, что за человек перед ним.

– У вас будет такая возможность! А пока, продолжайте читать книгу, быть может, вы ещё над чем-то поразмыслите, – добавил Кирилл и вышел из изолятора. Дверной замок щёлкнул, и он стянул с головы эластичную маску.

Новиков покинул тамбур изолятора, оказавшись в зеркальном коридоре с ярким светом, думая об очередной кружке крепкого кофе…

Рим. Отель. Временная резиденция президента США.

Яркое солнце и тропический жар Карибского бассейна, солёная прозрачная морская вода и бесподобный песчаный пляж. Куба – место, где рай и ад соседствует где-то рядом и грань между ними крайне узкая и тонкая. Никогда не знаешь, какие сюрпризы с тобой здесь случатся. Может в этом и есть всё прекрасие Гаваны, где единственным островком надежды является туристическая зона. Старые автомобили американского и советского автопрома соседствовали также близко, как тонкая нить между богатством и глубокой нищетой.

Жизнь – всегда и везде разная, а всё настоящее совмещается с искусственной напыщенностью и фальшивой аристократией. Страны Карибского бассейна всегда были и остаются сложным регионом, где синонимом стабильности являлся застой.

Анджелина открыла глаза, скинув с себя остатки дремоты после короткого беспокойного сна. Конечно же, она беспокоилась за Андрея! Сердце постоянно подсказывало ей, что он где-то рядом. Его усталость, боль и страх перед неизвестностью, она чувствовала каждой клеткой своего организма. Настоящая любовь способна творить чудеса. Её дар исцеления не имеет ничего общего с лекарствами и психотерапией. Счастье продлевает не только жизнь, но и молодость, подобно Святому Граалю, выдуманному средневековыми трубадурами, так любящими красивые баллады.

Мисс Стивенсон встала с кресла и, сделав несколько шагов, взяла со стола стакан с минеральной водой. Необъяснимая тревога и пылкий трепет на душе соединялись в единую заряженную частицу. Физики смогли бы найти для неё более точное определение, но для объяснения человеческих чувств это не имеет никакого смысла.

Край стеклянного вытянутого стакана коснулся её красивых и чуть пухленьких губ, сравнение которым мог бы придумать лишь Уильям Шекспир.

Анджелина сделала пару небольших глоточков воды и поставила стакан обратно на стол. Она подошла к окну и отдёрнула шторы, открыв перед собой панораму утреннего Рима, купавшегося ярких лучах солнца, среди безмолвия чистого голубого неба.