Магомет Тимов - Аргентинский архив №1

Говорил он с лёгким немецким акцентом…

– Мартин представляет германскую… скажем так, информационную службу, с которой мы тесно сотрудничаем в последний год, – поспешил пояснить Розенблюм. Уолш понимающе кивнул.

«Ну почему меня это не удивляет?» – подумалось ему. Сразу же пришла на ум цитата британского политика Джона Палмерстона: «У Англии нет постоянных союзников и постоянных врагов – постоянны и вечны только её интересы». Поэтому он без каких-то особых внутренних метаний пожал руку немцу, с которым, возможно, ещё пять лет назад они сидели по разные стороны баррикад. Хотя, вряд ли, тому на вид было не более двадцати двух…

– Мартин будет отвечать за коммуникации с местными фольксдойче [30] Фо́льксдойче (нем. Volksdeutsche ) – обозначение «этнических германцев» до 1945 года, которые жили в диаспоре, то есть за пределами Германии. В нашем случае мы используем именно это понятие в противовес современному «мигрант». , которые, паскуды, наверняка знают многое, но вряд ли станут делиться своими познаниями с недавними врагами на поле боя.

Уолш согласно кивнул. Проблема была с этим и в Чили, он не раз сталкивался с откровенно враждебным отношением местной германской диаспоры к американцам и англичанам, пытавшимся вести в этой стране свой немудрящий бизнес. Иное дело корпорации, тем на всё и всех наплевать.

– Кроме того Мартин прекрасно владеет приёмами рукопашного боя, силён и будет вполне адекватен в роли полевого агента…

Ну, уж в этом-то Уолш не сомневался. Бицепс этого шваба был в обхвате поболее ляжки самого Редрика.

– Добро пожаловать в команду, Мартин, – просто сказал Уолш, – Зови меня просто – Рэд.

– Так точно, сэр, – щёлкнул несуществующими каблуками мягких туфель немец. В своём морском реглане с надвинутым капюшоном он сейчас был больше похож на местного рыбака, нежели на жителя Старого Света. Если бы, конечно, не его блондинистость.

И вот они втроём направляются через Анды в страну пампасов и свирепых гаучо [31] Гаучо – аргентинские скотоводы, аналог американских ковбоев. … Это всё, что на сегодня сам Уолш знал об это стране. Впрочем, не всё… Кроме гаучо там был ещё и президент – Хуан Перон…

Уолш ещё раз бросил взгляд на серость за иллюминатором и постарался вспомнить, что успел накопать на этого одиозного аргентинского политика.

Родился Перон в 1895 году, в селении Лобос неподалёку от Буэнос-Айреса. Папаша был вполне себе успешным землевладельцем, скотоводом, даже поработал в качестве судебного пристава. Благодаря своим связям и финансам он смог обеспечить сыну приличное образование. Будущий президент окончил сначала «Collegio Militar» (школу с военным уклоном), а затем и «Escuela Superior de Guerra» (военный колледж).

Таким образом, юному Перону была с детства определена карьера военного, и он её благополучно строил, пройдя путь от второго лейтенанта пехоты до капитана и поступив в военную академию в 1926 году, которую с успехом закончил в 1929 и где преподавал военную историю и стратегию, а также успел даже опубликовать несколько собственных книг по этому направлению – «Записки военной истории» и «Историю русско-японской войны» и другие.

В звании майора Хуан Перон участвовал в восстании против президента Аргентины Иполито Иригойена в 1930, а затем служил некоторое время личным секретарём военного министра в новом правительстве.

Став подполковником армии Аргентины, Перон успел поработать военным атташе в Чили, а в 1939–1940 годах пребывал в европейской командировке с миссией наблюдения за подготовкой ко Второй мировой войне ведущих держав. Ему предстояло определить условия нейтралитета своей страны и соотношение сил двух блоков – фашистского и демократического.

На ту пору Перон уже был весьма опытным дипломатом, политиком и разведчиком. Он избрал местом своей постоянной дислокации Италию, откуда выезжал в Германию, Францию, Испанию и Португалию.

Чтобы составить полную картину того, что происходило в Европе накануне Большой Войны, Перон встречался и с испанскими франкистами, и с республиканцами, посетил даже германо-советскую границу по линии бывшего Восточного фронта в Первой Мировой войне. Внимательно изучил тактику действия альпийских стрелков в Италии, посещал полугодичные курсы по прикладным и общественным наукам в университетах Турина и Милана. Беседовал с Муссолини и германскими военными высокого ранга. Проявлял интерес как к итальянскому фашизму, так и к «русскому коммунизму».

Такая адская смесь в голове талантливого политика и военного не могла не найти выхода, и, по возвращении на родину, Перон в 1941 году вступил в тайную офицерскую группу с целью свержения существующего порядка. Ведь ещё путешествуя по Италии, Перон опубликовал пять книг про Муссолини, описав его военные методы и тактику.

А 4 июня 1943 года грянув мятеж, в ходе которого Перон вместе с генералами Рамиресом и Раусоном свергли существующее правительство и установили в Аргентине новую власть.

Уолш усмехнулся по себе, оценив иезуитскую сущность Хуана Перона: в новом правительстве он вытребовал для себя всего лишь должность министра труда и социального обеспечения, что, согласитесь, странно для явно профашистского молодчика.

Новая хунта быстро покончила с существующим на то время консервативно-латифундистским, проанглийски настроенным режимом. Это было несложно, если учесть, что народные массы в подавляющем своём большинстве ненавидели богачей-землевладельцев и разжиревших на наёмном труде зажиточных скотоводов. Люди видели в них исключительно прихвостней британской короны, и в их глазах мятежники-фашисты выглядели истинными патриотами.

Поначалу хунту возглавлял генерал Педро Рамирес, но он всё больше поглядывал в сторону эмиссаров из Вашингтона, что не устраивало как вице-президента Фарреля, так и самого Перона. Объединившись, два этих деятеля 26 января 1944 года выступили за разрыв отношений с Японией и Германией и, заручившись таким образом сами поддержкой американцев, по-быстрому свалили Рамиреса, заменив его Фаррелем.

Перрон стал вице-президентом, по-прежнему занимаясь социальными вопросами. Он заручился поддержкой большинства профсоюзов, которые, с его лёгкой руки, стали быстро перестраиваться по образу и подобию синдикатов Муссолини. И когда в октябре 1945 года публично, на балконе президентского дворца слабовольный Фаррель, ничего не представлявший из себя как политическая фигура, расцеловал Перона и официально передал ему власть, народные массы бурно это поддержали.

Военные поняли, что их, как говорится, «…развели на голом месте», но сделать что-нибудь с новоиспечённым президентом было уже поздно: «дескамикадос [32] Дескамикадос ( исп. Descamicados ) – «безрубашечники», голытьба. » видели в нём единственного народного вождя, а когда армейцы пытались задерживать Перрона или арестовать его, то толпа его просто отбивала у солдат.