Николай Юрконенко - Вернись после смерти

… Он очнулся от ослепительной вспышки грохочущего разрыва, расшвырявшего толпу золотопогонных зрителей. Какое-то время дико смотрел в квадратное оконце и никак не мог понять: лопасти пропеллера сабельно рубят искрящийся солнечный воздух или шашки котовцев, сверкая, кромсают белую шляхту на круглом широком майдане украинского городка. Глянув на часы, Шадрин с удивлением обнаружил, что проспал без малого пять часов.

– Разве мы нигде не садились? – обратился он к капитану-авиатору, подошедшему в эту минуту к его креслу. – Спал так глубоко, что вполне мог не ощутить…

– Еще нет, – пояснил тот. – На самолете этого типа двадцатибачная система бензопитания, соответственно – бо'льшая дальность. Через полтора часа посадка на дозаправку в Благовещенске, до Хабаровска не дотянем – сильный встречный ветер. Генерал-лейтенант приглашает вас, товарищ полковник, на обед. Если хотите умыться, пройдите в хвостовой отсек.

Отстегнув привязные ремни, Александр Николаевич поднялся с кресла.

Хабаровск поразил Шадрина обилием военных на улицах. Повсюду, куда только не посмотри: кителя и гимнастерки, черные матросские бушлаты, колонны и колонны пехотинцев. Пропустив вереницу грузовиков, набитых вооруженными солдатами, полковник наискось пересек обширную площадь, предъявил часовому удостоверение и решительно открыл тяжелую дверь в здание дальневосточного Управления НКВД. Последний раз он был здесь около полугода назад и теперь с удивлением отмечал большие перемены: в коридорах, некогда солидно тихих, сейчас было людно, вокруг стояла сутолока, все куда-то спешили, это было как-то нехарактерно для данного учреждения.

Сообщив о прибытии дежурному старшему лейтенанту, Шадрин услышал в ответ:

– Комиссар 2-го ранга Гоглидзе срочно убыл в Москву, вас, товарищ полковник, примет начальник контрразведывательного отдела, сейчас я ему доложу, – офицер снял с аппарата телефонную трубку, коротко переговорив с кем-то, сказал Шадрину. – Пройдите в кабинет номер три, вас ждут.

Отыскав нужный кабинет, Шадрин, коротко постучав, вошел и плотно прикрыл за собой дверь. Навстречу ему из-за стола поднялся невысокого роста полноватый человек с наголо обритой головой, с ромбами комиссара госбезопасности на краповых петлицах кителя. Блеснув нарукавными золочеными шевронами-угольниками, он приветственно раскинул руки и стремительно зашагал навстречу. Не успевший еще произнести ни единого слова, ошеломлённый Шадрин тотчас же узнал его. Это был Андрей Иванович Севастьянов, человек, с которым было связано очень многое в прошлом, и которого он никак не ожидал увидеть живым.

– Ну, здравствуй Александр Николаевич, – заметно грассируя на букве «р», взволнованно произнес Севастьянов, обнимая полковника. И еще не зная, о чем пойдет речь дальше, тот вдруг ощутил огромное облегчение.

– Здравствуй, Андрей Иванович, – волнуясь так же, как и хозяин кабинета, проговорил он, отвечая крепким объятием. – Вот уж чего не ожидал, так не ожидал! Летел-то на встречу не с тобой, а с Гоглидзе…

– В Москве он сейчас, срочно вызвали на важное совещание, а меня оставил на хозяйстве, – Севастьянов кивнул на глубокое кожаное кресло и сам опустился в соседнее. – Присаживайся, Александр Николаевич.

– Значит, в той оперативной сводке была ошибка? – приходя в себя, спросил Шадрин. – А мы все считали, что…

– Правильно считали, – негромко и лукаво засмеялся Севастьянов. – Так и надо было считать, как всё было задумано.

– Понимаю, понимаю… – Шадрин не сводил изумленных глаз с товарища. – Чем занимался все эти годы, если не секрет?

– Теперь уже не секрет, торговать пришлось за родными пределами…

– Значит, в купцы-негоцианты подался?

– Пришлось, куда ж денешься… Теперь вот тут второй месяц.

Некоторое время они пристально рассматривали один другого.

– А и постарел же ты, сеньор коронель 31 31 Коронель – полковник (испанск.) Алехандро Сандрино, – сказал, наконец, Севастьянов, грустно покачав головой.

– Да и ты не помолодел, сеньор хенераль-команданте 32 32 Хенераль-команданте – генерал-майор (испанск.) Андриано Себастьян, – усмехнулся Шадрин, принимая его игру. – Уж извини, что величаю тебя прежним званием.

– А оно всё едино, что генерал-майор, что комиссар госбезопасности… – разрешающе махнул рукой Севастьянов и сокрушенно, но улыбчиво, добавил. – Скажем прямо, ещё совсем недавно мы смотрелись побойчее. Но давай утешимся тем, что старость – это главная заслуга прошлых лет.

Он шутил, но в глубоко посаженных зеленоватых глазах боевого товарища, Шадрин ясно видел тревогу и исподволь готовил себя к тому, главному, ради чего так экстренно был вызван сюда. И, видимо, уловив его душевное состояние и оттягивая время, давая тем самым собраться и успокоиться, Севастьянов спросил:

– Если мне не изменяет память, в последний раз мы виделись в тридцать шестом, где-то на Бискайском побережье: в Овьедо или Бильбао?

– Нет, это было в июне тридцать седьмого, – подумав, уверенно сказал Шадрин, – в штабе двенадцатой ударной, перед наступлением на Уэску.

– Несостоявшимся наступлением… 33 33 11-го июня 1937 года началось наступление республиканских войск на важный стратегический пункт армии диктатора Франко город Уэску. Ударной группой при этом была 12-я интернациональная бригада под командованием венгерского генерала Лукача (Матэ Залки). Ввиду его гибели в самом начале операции, возникла штабная неразбериха, и наступление было сорвано. Впоследствии 12-й интербригадой командовал австрийский генерал Манфред Штерн (Эмилио Клебер). – угрюмо добавил Севастьянов.

– Время-то как летит, а? – задумчиво промолвил Шадрин. – Будто вчера это было, а на самом деле всё в далеком-далеком прошлом.

– Прошлое не вернешь, за будущим не угонишься… – всё так же невесело констатировал Севастьянов. – Истина незыблемая и вечная. И ничего тут не попишешь.

Они немного помолчали, мысленно вернувшись к событиям тех далеких дней.

– Как твоя семья, Александр Николаевич? – наконец возобновил диалог Севастьянов.

– У нас всё хорошо. Жена работает в эвакогоспитале хирургом. Ксения и Наталья, дочки, окончили институт, тоже врачуют. Ксения в трдцать девятом вышла замуж за однокурсника, так что я уже дед! – последние слова он произнёс с горделивой ноткой.

– Ну и кем господь сподобил? – улыбнувшись, задушевно спросил Севастьянов.

– Внуком. Уже три года герою! Там такой парнище… – на минуту сбросив напряжение, Шадрин просветленно засмеялся. Потом, будто спохватившись, спросил. – А, твои-то как, Андрей Иванович?

Смуглое лицо Севастьянова медленно закаменело.

– Осиротели мы с Марией, – прерывисто вздохнул он. – Виктор погиб в первые дни войны, а я об этом только недавно узнал. Он в Белоруссии служил начальником погранзаставы. Невеста была, семью собирались создавать. Не успели…