Борис Акунин - Квест-2. Игра начинается

Нужно скорей бежать в дом! У Айзенкопфа в рюкзаке наверняка найдется, чем подцепить кольцо!

Чутье подсказывало Гальтону, что здесь спрятана самая главная из всех разгадок. Последняя и окончательная!

Он вскочил и очертя голову понесся к дому.

Скоро, прямо сейчас всё, наконец, разъяснится.

Какая ночь! Ах, что за ночь!

Одним махом он взлетел на второй этаж. Пробежал через анфиладу до приемной, где дежурили «спецмедики», но на пороге спальни заставил себя сбавить шаг. Шуметь по соседству с реанимацией нельзя.

В «детской» всё осталось без изменений: скомканная постель, два неподвижных тела на полу. Справа матово светилась стеклянная дверь медицинского блока, слева — лаборатории. У Айзенкопфа было тихо, немец священнодействовал над «эликсиром власти» (если, конечно, это был эликсир). Из палаты доносилось энергичное позвякивание. Значит, борьба за жизнь Пациента еще не проиграна.

На цыпочках, чтобы не отвлекать Зою от работы, Норд подошел и осторожно приоткрыл дверь.

В первую минуту он не понял, что происходит. Княжна стояла спиной к входу, загораживая аппарат и Пациента. Она была в белом халате и резиновых перчатках по локоть. На соседнем столе зачем-то стояла большая стеклянная емкость, на две трети наполненная прозрачной жидкостью.

Производя какие-то точно выверенные, ритмичные движения, Зоя слегка раскачивалась из стороны в сторону. Она была всецело сконцентрирована на своем странном занятии.

На миг прервалась, распрямилась, стерла рукавом пот со лба. При этом слегка повернула голову, и Гальтон увидел, что у нее на лице хирургическая повязка. На белой марле виднелись алые пятнышки — будто кто-то брызнул на маску кровью.

По-прежнему не замечая Норда, княжна снова наклонилась, очень бережно подняла обеими руками какой-то, по-видимому, довольно тяжелый предмет. Мелко переступая, двинулась боком к столу.

Она больше не загораживала Пациента.

Доктор Норд всегда считал, что обладает исключительно крепкой нервной системой, и не представлял, как это здоровый мужчина может взять и бухнуться в обморок. Но когда он увидел обезглавленное тело и перетянутый жгутом багровый обрубок шеи, ему невыносимозахотелось лишиться чувств — по-другому, пожалуй, не скажешь.

— Ты…Ты… — начал он и не договорил.

Сознание отказалось смириться с увиденным и покинуло Гальтона.

Он покачнулся и с облегчением упал в черную пустоту.

он никогда бы из нее не возвращался. Но сердце у Норда было исключительно здоровое. Оно не остановилось, не разорвалось. По нему всего лишь прошла трещина, да и ту не обнаружил бы никакой кардиологический прибор. Нормальное кровоснабжение мозга через некоторое время восстановилось, нервный шок миновал, сознание разблокировалось.

Открыв глаза, Гальтон увидел над собой белый потолок и сразу все вспомнил. Скосил голову на аппарат «железное легкое» — не примерещился ли кошмар.

Не примерещился. Обезглавленный труп все так же лежал, закованный в металлический кокон. На аккуратном срезе белел кружок отпиленного позвоночного столба. Княжны в палате не было, а со стола исчезла стеклянная емкость.

Понесла предъявлять трофей, вяло подумал доктор. Теперь получит за свой подвиг Орден Красного Знамени [109] . Хотя нет. Убийство, конечно, свалят на американского диверсанта Норда, а свою любовницу «лучший образец самца» отблагодарит на собственный лад…

Гальтон содрогнулся от омерзения.

Но гадостней всего показалось ему то, что гнусная предательница даже не удосужилась его прикончить. Просто перешагнула, как через кучу грязи, и пошла своей дорогой. Правильно сделала. Такого жалкого идиота и слабака убивать — много чести. Она наверняка рассмеялась, когда он грохнулся в обморок. И поспешила унести добычу, пока не вернулся Айзенкопф…

Эта мысль заставила Гальтона вспомнить об «эликсире власти». Почему в лаборатории было так тихо? Что если эта женщина …

Запросто! Подкралась сзади к увлеченному работой биохимику, убила его, флакон забрала себе, а потом уже занялась жертвой более легкой — беспомощным стариком.

Доктор вскочил, уперся рукой о стену — его немного пошатывало. Побежал в лабораторию.

Айзенкопфа там не было. Ни живого, ни мертвого.

Склянки с реактивами и приборы стояли на прежних местах. К ним явно никто не прикасался. Но на столе поблескивала знакомая бутылочка с пробкой в виде головы Анубиса. Бутылочка была пустая. Кто-то перелил из нее кроваво-красную жидкость до последней капли…

Исчез и рюкзак. На стуле лежал какой-то аккуратный сверток — ровно посередине. В этой педантичности чувствовалась рука Айзенкопфа. В свертке оказался сдутый аэростат с вложенным в него баллоном газа.

Гальтон застонал и схватился за голову.

Курт?! И Курт тоже?!

Никакого анализа биохимик в лаборатории не делал! Просто перелил эликсир в какой-то другой сосуд и скрылся! А лишний груз из рюкзака выложил. Зачем ему летать на шаре? Его встретят за воротами с распростертыми объятьями…

Ну и экспедицию снарядил в Москву многоумный Джей-Пи. Два предателя под руководством кретина.

«Спокойно, не будь размазней, — приказал себе доктор, стряхивая с ресниц слезинку. — Помни жизненное правило № 3: «Хорош не тот, кто никогда не падает, а тот, кто всегда поднимается». Это не нокаут, это нокдаун! Счет еще идет, поднимайся! Вставай на ноги, сукин сын, и дерись!»

По очкам бой безусловно проигран. Но не всухую, не всухую!

Необходимо вернуться в Нью-Йорк и обо всем доложить мистеру Ротвеллеру. Он должен знать, что, хоть Институт ингениологии уничтожен и Громов убит, проблема не устранена. Возможно, она приобрела еще более злокачественный характер, ведь теперь у большевиков в руках не суррогатный, а настоящий «эликсир власти». Один Бог ведает, как они им распорядятся.

Выбраться отсюда живым будет очень непросто. Возможно, Зоя (он даже мысленно выговорил это скользкое имя с отвращением) потому и не стала пачкать руки, что отлично знает: никуда Гальтон не денется. Если так — плохо она его изучила!

Он взял со стола пустой флакон и бережно завернул его в платок. Очень может быть, что на донышке остались какие-нибудь микрочастицы, которые можно будет подвергнуть анализу.

Плюс остается последний, неубитый козырь. О нем не знают ни Айзенкопф, ни эта женщина. Тайник Мнемозины, к которому по чудесному стечению обстоятельств Гальтона вывел «черный аполлон».

Гонг еще не ударил, последний раунд не закончился!

Когда на человека обрушился сокрушительный удар судьбы, не все еще потеряно, если у тебя остается важное дело, которое во что бы то ни стало нужно исполнить. Оно как якорь, который не позволяет волнам выкинуть потерявший мачты корабль на скалы.