Артур Рикка - Тропинки к паучьим гнездам

Красноярск-26 был уникальным городом-фантомом, в ряду таких же уникальных городов, разбросанных по всей территории страны. Все его жители своим пребыванием в нем и всей своей жизнедеятельностью были обязаны трем объектам государственной важности. Собственно, из-за них и был создан этот город.

Первый объект среди населения называли «Механическим Заводом». Он выполнял военно-космические заказы и находился в жилой черте города. Зато остальные два объекта были за чертой Красноярска – в промышленной зоне. Они поражали своими масштабами: Изо-комбинат и ГРЗ (горнорудный завод). Изокомбинат считался самым жутким местом, поскольку являлся кладбищем отработанного урана. Сюда со всего Союза свозили отработанное ядерное топливо, и здесь, в огромных бетонированных бассейнах – саркофагах глубоко под землей, оно находило свой смертоносный последний приют. Работали тут в основном зеки. Отходы сливались в Енисей. Зеки не знали, где они работают – да им и не положено было знать; но человеку со стороны их вид говорил о многом.

Горнорудный завод, или ГРЗ впечатлял своими масштабами. Если Изокомбинат свидетельствовал о безмерной жестокости государственной машины, то ГРЗ был монументом беспрецедентной мощности и всемогущества государства. Горнорудный завод производил боеголовки, оружие индивидуального пользования, диверсионное снаряжение и многое, многое другое, о чем даже профессиональные военные не догадывались. Являясь огромным комплексом, он не выделялся не только на карте, но и на «лице Земли». Если можно было бы предположить, что все посты и караулы были бы убраны, то воображаемый грибник, искавший в лесу какой-нибудь боровик, никогда бы не догадался, что стоит на крыше 10-этажного военно-промышленного комплекса, поскольку крышей ГРЗ был лес. На работу туда сотрудники-горожане ехали на электричке. Они просто въезжали в сопку. Огромный комплекс представлял собой город в городе со своим внутренним транспортом, дорогами и коммуникациями. Солдаты-сверхсрочники охраняли только верхние три этажа ГРЗ. Остальные этажи охранялись специальными войсками. Причем охрана одного этажа не знала о том, что находится на другом. Когда я в первый раз на трамвайчике въезжал в сопку с чисто ознакомительной целью, на КПП я в первый раз встретился с человеком, который в последствии сыграл важную роль в моей жизни.

Два солдата внимательно осматривали транспорт, а чуть поодаль, казалось, несколько отстранено стоял высокий светловолосый парень в гражданской одежде. Он не вмешивался в процесс проверки, не задавал никаких вопросов. Просто безучастно, своими серо – стальными глазами наблюдал за происходящим. Я еще подумал, что такими в кино любят изображать фашистов. Я сошел с трамвайчика и, предъявив документы солдату, направился к «фашисту», как я мысленно уже окрестил его. Подойдя к нему, достал пачку «Казбека», вытащил папиросу, помял между пальцами:

– Спичек не найдется? – дружелюбно обратился я к парню. – Закурить бы, а спички забыл…

Зная, что на территории КПП курить запрещено, я заранее предвидел ответ, но у меня появилось желание вызвать «фашиста» на разговор. «Фашист» внимательно посмотрел на меня, и к моему удивлению медленно достал коробок спичек и протянул мне.

– Покурим? – я протянул ему пачку.

Игра становилась интересной. Парень достал папиросу из пачки, не спеша, смачно продул ее и поблагодарил меня кивком головы. Все это он проделал, не сводя с меня холодного оценивающего взгляда. Я не спешил закуривать сигарету и, как бы поддерживая заданный «фашистом» ритм выжидательных движений, медленно прошуршав в коробке, достал спичку. Также медленно поднес ее к боку коробка, ожидая, когда наконец парень произнесет заветные слова.

Нервы у «фашиста» оказались под стать его внешности, в чем я, в принципе, и не сомневался. Специально затягивая процесс зажигания спички, я исподлобья наблюдал за новым знакомым.

«Когда же он не выдержит? В какой форме скажет об этом? Ну же,… сучонок!» – лихорадочно и с каким – то веселым азартом подумал я.

Но насладиться этой игрой до конца нам так и не довелось. Наше безмолвное противостояние оказалось прерванным пронзительным и по-бабьи писклявым криком:

– Ни хрена себе, раскурились! Лебедь, б…! Курилку устроил! Выйди за шлагбаум, там и кури! …

Я, несколько удивленный фамильярным отношением, обернулся на голос. Недалеко от нас стоял приземистый, как каравай, майор, туго перетянутый портупеей. Нахмурившись и в то же время с легкой ухмылкой, он смотрел в нашу сторону.

– Слушаюсь, товарищ майор! – звонко и в то же время наигранно подобострастно, отчеканил «фашист» и, слегка улыбнувшись, уже мне добавил. – Выйдем за шлагбаум…

– По службе или просто на экскурсию? – закурив и с неожиданно тонкой улыбкой на лице, спросил меня «фашист». Голос у него был ровный и какой-то располагающе нейтральный.

– А разве сюда можно на экскурсию? – я усмехнулся. – По службе, конечно. Просто сегодня первый день, вот и смахиваю на туриста. – Кстати – Степан. А тебя как звать-то?

– Константин. – Он протянул руку, и мы обменялись рукопожатиями. – Понадобится гид – дай знать. Будет время – пообщаемся.

– А как тебя найти – то? Небось, засекречен ты жутко.

– Да не секретней тебя, – он с улыбкой посмотрел на мой гражданский костюм. – А найти меня легко – общежитие у нас с тобой, думаю, одно.

Осмотр трамвая был завершен и я, наспех попрощавшись с Константином, затушил окурок сигареты носком ботинка, и поспешил занять свое место. На этом и закончилось мое первое общение с человеком, судьбе которого волей случая предстояло крепко сплестись с моей…

На третий день своей карьеры в Красноярске я был направлен на охрану ГРЗ. О встрече на КПП я, естественно, позабыл – дел и так было невпроворот. Пока привыкал к местности и изучал свои обязанности, не было времени даже на воспоминания. Потекла рутина службы. День за днем – день отдыха, день на караул.

Стало душно, и я пошире открыл форточку. Свежий морозный воздух ворвался в комнату вместе с несколькими заблудшими снежинками.

… Так прошел месяц, утомительно – успокаивающий в однообразии работы. В один из дней я был назначен начальником первого караула, охраняющего вход в промышленную зону и части периметра ГРЗ. Первый караул охраняли две роты (девятая и десятая) посменно, то есть, сутки – одна, сутки – другая. В карауле было три смены, и каждая смена отстаивала по четыре часа два раза, выполняя «боевой приказ в мирных условиях», как официально называлось несение караула. Я сидел внутри караульного помещения между дежурным оператором и «тревожной группой». На смену караула ходили сержанты с солдатами. В мои обязанности входило распределять караульных по постам, а сержантский состав должен был время от времени контролировать несение службы рядовыми. В это время я сидел с «тревожной группой» на случай срабатывания сигнализации.