Артур Рикка - Тропинки к паучьим гнездам

Вдруг идущий впереди проводник резко остановился, подняв руку, и караван замер, как насторожившееся животное. Я тихо подошел к нему и в солнечном блике, пробившемся из-под кроны леса, увидел две тонкие проволоки, протянутые через кусты от дерева к дереву и исчезающие где-то в лесу. Одна в сантиметрах шестидесяти от земли, другая на уровне приблизительно человеческой груди. Сядь на них птица, ничего бы не случилось. Они были рассчитаны на кое-кого покрупнее – они были рассчитаны на нас. Следуя всем инструкциям, я должен был дать приказ на обход этого препятствия, предварительно исследовав, что скрывается по краям проволок. Но времени не оставалось, и я отдал приказ на «вползание» в ловушку. Медленно, очень медленно заметно побледневший вьетнамец лег на землю и начал проползать под нижнюю проволоку, ощупывая чуть дрожащей рукой землю перед собой. Остальные, застыв, наблюдали за ним. Вдруг большая многоножка, неожиданно вырвавшись из-под опрелой листвы, взбежала на голый локоть вьетнамца, и тот, чуть вздрогнув от неожиданности, коснулся рюкзачком проволоки – та угрожающе дернулась. На мгновение показалось, что все это бутафория на фоне поразительно мирной картины, сотканной из листвы вееролистных пальм и папоротников: и мы, стоящие в напряжении, и эти вьетнамцы, в немом ужасе следящие за своим товарищем, и этот проводник, застывший с позеленевшим лицом, в покорном ожидании неминуемой смерти.

Я нетерпеливо дернул автоматом, и проводник, как бы очнувшись ото сна, пополз дальше. Когда он очутился по ту сторону проволок и, встав на колени, повернулся лицом к нам, по его остекленевшим глазам я понял, что он на грани истерики. Дорога была проверена. Я лег и стал заползать под проволоку, и еще шестеро приготовились вслед за мной испытать свою судьбу…

Еще не успел последний полностью выползти из-под проволоки, как я дал приказ двигаться вперед. Времени не хватало катастрофически, и если смена караула из лагеря обнаружит те трупы раньше, чем мы войдем в сарай, ситуация может выйти из-под контроля.

Передний и задний проводники поменялись местами, и группа двинулась дальше. Там, наверху, солнце светило вовсю; здесь же, во влажном полумраке тропического леса, мы вот-вот должны были выйти на цель.

Наконец-то впереди блеснула светом прогалина. Я осторожно прополз вперед, и в паре сотен метров передо мной оказалась задняя стенка сарая. Я медленно поднял и опустил ладонь, и группа рассыпалась полукругом по периметру лагеря в поисках часовых. Мой же часовой был уже передо мной. Остальных обнаружить не составляло труда, поскольку они располагались так, чтобы видеть друг друга. В свой усиленный бинокль я разглядел три пулеметных гнезда и заодно, по едва приметному покачиванию кустов, понял, что группа заняла исходную позицию. Я знал, что ребята меня видят, а видеть их мне было не за чем, мое поведение уже было для них сигналом. Я подобрался было сзади к пулеметчику, когда послышались шаги, и к гнезду моего часового подошел вьетнамец. Обменявшись парой слов, они произвели смену караула. В двух других точках тоже сменили постовых. Мы опоздали. Очевидно, сейчас обнаружат трупы на том конце лагеря, и будет дана тревога. Надо было действовать немедленно.

Выждав, когда вьетнамец, сдавший пост, ушел, разминая ноги, я достал нож и метнул его, целясь в пространство между левой лопаткой и позвоночником. С глухим звуком нож почти по рукоятку воткнулся в спину караульного, который поднял руку, чтобы поприветствовать того – другого, сидящего в соседнем пулеметном гнезде. Тело вздрогнуло, рука сначала медленно, а затем все убыстряя ход, стала опускаться. Совсем еще детский подбородок вьетнамца дрогнул, как бы в плаче, и тело рухнуло вниз. Второй пулеметчик заметил это. И увидев, как вдруг из листвы появился я и занял место его товарища, он схватил автомат, разинув рот в крике. Но вдруг застыл, и из его рта вытекла ярко-алая струйка крови. Его заменил сухощавый парень с монголоидным разрезом глаз. Третьего пулеметчика уже не было на позиции. Но самое главное, что я увидел – был Шукшин, стоявший с расстегнутой ширинкой у задней стены сарая, и с разинутым ртом смотрящий на нас. Пожалуй, такого совпадения желаний: помочиться у Шукшина, и как-то выманить его из сарая – у нас, не могли предусмотреть никакие аналитики из ГРУ. Я резким взмахом руки позвал его к себе, одновременно краем глаза заметив, как Костя и еще двое пытаются полукругом застраховать его отход. Двое других сидели в пулеметных гнездах, а двое оставшихся, судя по всему, контролировали проводников.

Шукшин никак не реагировал на мои призывы, и только по его блестевшей от пота лысине, я понял, что он находится в состоянии аффекта и не может сдвинуться с места. Я дал знать Косте зафиксировать Шукшина. На кромке прогалины появились и остальные двое офицеров с проводниками.

Костя уже приготовился к рывку, как вдруг завыла сирена, и беспорядочные автоматные очереди оповестили лагерь о нашем присутствии. Трупы были обнаружены. На мгновение все застыло, как в немой сцене «Ревизора». И тут же понеслось в многократно ускоренном темпе.

Пока что наше местонахождение не было известно, и противник поливал беспорядочным огнем кусты на той стороне лагеря, но это было уже не важно. Через считанные секунды мы будем обнаружены, а эти бесценные секунды гробил Шукшин, стоявший с разинутым ртом и расширенными от ужаса глазами. Он даже не убрал рук с расстегнутой ширинки, и его ладони как-то неприлично блестели под солнцем то ли от пота, то ли от мочи.

Из казармы высыпали вьетнамцы. Из-за стены сарая вынырнули двое, по-видимому, часовые, желавшие препроводить Шукшина в безопасное место. Пулеметным огнем я снял обоих, и они, нелепо взмахнув руками, осели как тряпичные куклы. Костя рванулся к Шукшину, но еще раньше него к Шукшину рванулся один из наших проводников. Очевидно, он решил, что поскольку это человек, которого мы должны освободить, то если он будет стоять рядом с ним, мы не приведем в действие детонатор. Как он сумел вырваться незамеченным – не понятно. По-видимому, охрана отвлеклась, наблюдая за происходящим, и упустила вьетнамца из поля зрения.

Вьетнамец рванулся к Шукшину, обнял его за плечи и, толкая того, как безвольную куклу, стал уводить за сарай. Мы были обнаружены, и в нашу сторону рванулся отряд вьетконговцев. Огонь пока что велся неприцельный, но пули уже вздымали мелкие фонтанчики пыли прямо на плато, отделяя нас от Шукшина. А он, подталкиваемый вьетнамским проводником, удалялся от нас все дальше и дальше. Костя взглянул с отчаянием на меня. Я понял его и кивнул. И тут же мощный взрыв потряс стену сарая, раскидав в разные стороны куски человеческой плоти. Стена, от которой вьетнамец уводил Шукшина, стала как бы барьером для взрывной волны и на ней, окрашенной кровью и бог весть какими размозженными частями тел, резко выделялась вколоченная нога вьетнамца и нижняя половина разорванного тела Шукшина.