Леонид Дроздов - Закат над Квантуном

Простившись с Терезой Страшкевич, Антон Федорович вернулся домой.

– Вам нравится эта дама, господин? – спросил вдруг Ким, когда они сидели на кухне у самовара.

– Сложный вопрос, – задумался судебный следователь, разглядывая черные чаинки в чашке. – Она с виду очень красива, но в общении постоянно играет разные роли, меняя маски, будто древнегреческая актриса, отчего не поймешь, какая она есть на самом деле. Более того, мне кажется, что ей так привычнее и удобнее и что она уже утратила ту естественность и природность, которая свойственна простым барышням… Поэтому на твой вопрос, нравится ли мне эта дама, отвечу скорее да, чем нет. А тебе она понравилась?

– Скорее нет, чем да.

5. Филёр

Утром следующего дня, перед тем как отправиться в присутствие, Горский наведался в полицейское управление. Там он быстро отыскал надзирателя Административного городка Дминского и поручил ему установить принадлежность четырехзначного телефонного номера, на который звонил владелец гостиницы на Батумской. Дминский сослался на чрезвычайную занятость по вновь открывшемуся делу о похищенной двухсотрублевой ренте Русско-Китайского банка, но обещал до обеда необходимые сведения собрать и предоставить «его благородию».

В своей камере Горский провел два допроса и, по случаю выдавшейся свободной минутки, погрузился в чтение «Нового Края», свежий выпуск которого купил по дороге. В первую очередь его волновала внешнеполитическая обстановка в мире.

В газете, со ссылкой на агентство Рейтер, приводились любопытные предложения, сформулированные Россией:

1)

«Япония получает в Корее различные концессии». И это правильно.

2)

«В Южной Корее Япония получает свободу действий, как того требуют экономические и стратегические интересы». И это логично.

3)

«Россия предоставляет Японии в Северной Корее свободу торговли, но ни в Южной, ни в Северной Корее Япония не займет крепостей». Весьма дальновидное предложение, хотя насчет Южной Кореи можно было бы пойти на уступки.

4)

«Вдоль Ялу и Тумень-ула устанавливается нейтральная полоса в 50 километров шириной, где ни Россия, ни Япония не могут иметь крепостей. Корейский пролив остается нейтральным и свободным для русских судов». Но если подразумевается, что Япония не может иметь крепостей в Корее, то для чего ее упоминать?

5)

«Касательно Маньчжурии Россия не принимает никаких условий, но готова выслушать мнения Японии и других держав, заинтересованных в торговле Маньчжурии». Ахиллесова пята современной русской дипломатии. Поступаем с Маньчжурией как собака на сене. Положили лапу на большую территорию, намереваясь ее каким-то чудом удержать и присоединить, но при этом не желаем и физически не можем ее развивать, поэтому постоянно отгоняем от лакомого куска назойливых «интервентов».

Далее судебному следователю попалась на глаза телеграмма из Токио, в которой говорилось, что Япония ждет от России ответ, но при этом всецело готова к войне, а в японском обществе царят патриотические настроения.

«В германских официальных кругах считают, что война между Россией и Японией возможна в недалеком будущем», – звучит устрашающе. Но еще более Горского расстроили сообщения о ратификации китайско-американского торгового договора в Вашингтоне. И, более того, президент Рузвельт уже назначил в Мукден и Аньдун консулов. Это означало лишь одно: раз Северо-Американские Соединенные Штаты пустили свои корни в Маньчжурии, нас ждет в этой китайской провинции жестокое противостояние. И что бы обнадеживающего и пацифистского не писали хроникёры из европейских столиц, именно тогда, 8 января 1904 года, Горский понял, что война между Россией и Японией неизбежна.

Раздосадованный и подавленный, судебный следователь уже хотел было отложить газету в сторону, как ему на глаза попалось маленькое объявление:

«Докторъ медицины Подпорожскій за отъѣздомъ изъ Дальняго прекратилъ пріемъ больныхъ до 15 февраля».

Антон Федорович знал лишь одного доктора в Дальнем, по фамилии Надпорожский. Интересно, это банальная опечатка или всё-таки Иван Порфирьевич действительно покинул город?

Логика подсказывала титулярному советнику, что едва ли в Дальнем был еще один врач с похожей фамилией. Вместе с тем становилось понятным странное поведение Надпорожского на крещенском маскараде. Иван Порфирьевич, очевидно, стеснялся раскрывать свои намерения. Любопытно, куда он уехал и почему только до 15 февраля?

Впрочем, каких-либо дел к доктору медицины у Горского не было. Жаль, конечно, что в Дальнем у него теперь на одного знакомого стало меньше, но с этим ничего не поделаешь.

Антон Федорович вытащил из кармана смятую бумажку с четырьмя цифрами. Его так и подмывало телефонировать на этот номер, чтобы поскорее узнать его тайну. Однако здравый смысл не позволил титулярному советнику совершить ошибку: сообщник маньяка мог почувствовать неладное и скрыться.

Сообщник маньяка… Что за глупости? Как может быть у маньяка сообщник??

Мысли судебного следователя завертелись вокруг фигуры юного рассыльного. Стал бы он помогать маньяку? Очевидно, нет. Стало быть, не догадывается, что тот маньяк. При этом он знает, для чего его покровитель нанимает комнату в гостинице и помогает ему в этом. Почему? Вероятно, испытывает острую нехватку денег…

Горскому вспомнился порт-артурский почтово-телеграфный служащий Шлянкер, ловко одурачивший десятки дальнинцев. Нужда всему виной…

В 11½ часов в камере мирового судьи раздался телефонный звонок. К аппарату пригласили господина судебного следователя. Полицейский надзиратель Дминский извинялся, что не смог заехать лично, и в итоге поведал любопытные сведения:

– Номер, который вы мне сообщили, принадлежит… почтово-телеграфной конторе, – бодро отрапортовал он.

Горский мысленно усмехнулся. Поблагодарив полицейского, он повесил трубку. Мысли забегали в его голове, как муравьи при возведении муравейника.

Главный вопрос сводился к одному: брать ли юного телеграфиста сразу или установить за ним слежку. В первом случае имелся риск того, что своего «работодателя» малец никогда не видел и посему ничего полезного не сообщит. Во втором случае он может заметить слежку и исчезнуть, уехать. Таким образом, ниточка, ведущая к маньяку, могла оборваться в любой момент. Но она была, и одно это уже не могло не радовать.

Маньяк, преследовавший Терезу Страшкевич (а вернее мадам Ардан), представлялся Горскому умным и расчетливым человеком. Такого в толпе обывателей никогда не определишь. Все его действия осторожны и последовательны. Именно поэтому Антон Федорович решил отказаться от поспешного ареста телеграфиста, но установить за оным скрытое наблюдение. С этой целью он снова поехал в полицейское управление.