Леонид Дроздов - Ясновельможный пан Лев Сапега

Редактор Наталья Крапивенцева

Корректор Наталья Крапс

Фотограф Александр Гиль

Дизайнер обложки Леонид Дроздов

© Леонид Дроздов, 2021

© Александр Гиль, фотографии, 2021

© Леонид Дроздов, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-4483-2820-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор выражает искреннюю признательность Даниле Жуковскому, который прочитал эту книгу в рукописи и высказал свои замечания по ее содержанию.

На первой странице обложки: Лев Сапега. Портрет неизвестного художника. Ориентировочно ХIX век. Львовский исторический музей.

Фото Александра Гиля.

Меня всегда удивляли некоторые высказывания так называемых «свядомых» белорусов. Зачастую, даже не предприняв попыток что-либо основательно изучить, они тиражируют собственное невежество, а иногда обычную глупость выдают за истину в последней инстанции. Таковым, например, является следующее замечание: «Беларусь, прежде всего, отождествляется с Франциском Скориной, Симеоном Полоцким, Янкой Купалой, Владимиром Короткевичем. Даже имена Всеслава Чародея и Льва Сапеги отходят на второй план». Далее следует пояснение к этой мысли: «Так происходило потому, что Беларусь не имела прочной и длительной государственности» [2, с. 106].

Несмотря на огромную работу по пробуждению исторического сознания, среди самих белорусов (не говоря уж о других народах) по-прежнему бытует подобное мнение. При этом, если иногда и признают достижения белорусской культуры, в исторически сложившейся самостоятельности и государственности упорно сомневаются. Это очевидные и самые заскорузлые мифы, с которыми надо бороться. Тем более что для этого есть все (или почти все) необходимое. Прежде всего, исторические факты, которые нужно только систематизировать и довести до массового читателя в нашей стране и за рубежом. И биография Льва Сапеги в этом смысле лучший материал.

Время показало исключительную жизнеспособность государственных институтов, созданных при активном участии Льва Сапеги. Статут Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского (далее – ВКЛ), принятый в 1588 году, действовал в течение более чем двухсот пятидесяти лет 1 1 2 августа 1840 года российский император Николай I издал указ о прекращении действия Статута ВКЛ 1588 года на территории Виленской, Гродненской и Минской губерний. (для сравнения: за период с 1918-го по 2013 год в Беларуси сменилось шесть основных законов). Трибунал ВКЛ (высший апелляционный суд) существовал почти столько же. На протяжении более ста лет был законодательно закреплен государственный статус белорусского языка. Униатство как основная религия ВКЛ просуществовало более двухсот сорока лет. Длительное время вынашиваемая, но не реализованная Львом Сапегой идея славянского союза до сих пор не дает покоя политикам [66, с. 11].

В истории Беларуси трудно найти примеры такой долговечности государственных институтов, созданных умом и волей одного человека. Разве это может не вызывать восхищение?

Возможно, уже современниками Сапеги некоторые его поступки воспринимались как странности и причуды богатого пана. «У вас холоп холопом, а у меня – почтеннейший, сиятельный, ибо без холопа, наверное, и сам ясновельможным не буду», – любил Лев Cапега подчеркнуть свое отношение к простому мужику [71, с. 386]. Эту черту его характера восхваляли в своих произведениях не только цитируемый В. Чаропко, но и Я. Чечот, С. Морозова и другие авторы.

Вне всяких сомнений, Лев Сапега – личность значительная, вместе с тем очень противоречивая и одновременно загадочная, а потому одна из наиболее интересных в ряду политических лидеров средневековой Беларуси.

Публикации последнего времени оставляют открытыми множество вопросов и зачастую односторонне освещают жизнь и деятельность великого белоруса. Понятно, что Льву Сапеге, как и любому из смертных, были присущи человеческие качества не только со знаком «плюс», но и со знаком «минус». Другое дело, и это, вроде, ни у кого не вызывает сомнений, что первых гораздо больше, чем вторых [40, с. 110]. Да, при удобном случае (и это зафиксировано в хрониках) Сапега мог присвоить то, что плохо лежит. Но в критических ситуациях, когда речь заходила о государственных интересах, он порой отдавал в сотни раз больше. Например, взвалив на себя (почти в семидесятилетнем возрасте) непосильную ношу – великое гетманство, во время войны ВКЛ со Швецией Лев Иванович содержал на собственные деньги целую армию. Подсчитано, что на эту войну он потратил большую часть своих средств – приблизительно семьдесят семь тысяч злотых и сорок тысяч флоринов (дукатов). Чтобы эти цифры не были слишком сухими, стоит наглядно проиллюстрировать размер пожертвований с его стороны. В то время, исходя из средних цен, на один злотый можно было приобрести одну с четвертью бочку виленскую пшеницы, или почти пятьсот восемь с половиной литров. Значит, семьдесят семь тысяч злотых стоило девяносто шесть тысяч двести пятьдесят бочек, или тридцать девять миллионов сто сорок четыре тысячи восемьсот семьдесят пять литров, пшеницы. Если считать, что даже при полной мобилизации в армии ВКЛ во время Шведской войны насчитывалось около двадцати трех тысяч человек и каждому солдату полагался один литр пшеницы в день, то, получается, на средства Льва Сапеги армия могла протянуть четыре с половиной года (разумеется, речь идет только о хлебе и воде).

По всему видно, жизненный принцип «коль влез в дугу, не говори „не могу“» имел для Сапеги гораздо больший вес, чем собственные меркантильные интересы.

Порою может сложиться впечатление, что Л. Сапега имел очень противоречивые взгляды на религию и за свою жизнь успел побывать поочередно и православным, и протестантом, и католиком [59, с. 120]. Но всему есть объяснение. Груз тяжких грехов, вероятно, все же лежал на его совести, ведь по долгу службы ему приходилось иногда выносить очень жестокие приговоры. Этого требовали закон, наместник бога на Земле – Папа Римский, а также патрон Л. Сапеги – король польский и великий князь литовский Сигизмунд III Ваза.

Однажды обретя власть, Сапега уже больше никогда с ней не расставался. Ступенька за ступенькой он упорно поднимался наверх и более пятидесяти лет отдал государственной службе. А в конце своей жизни обеспечил высшими должностями многих представителей своего рода. Завидная для политика энергия и стабильность!

Он первый и единственный среди белорусов при жизни получил почетное звание «Отец Отечества». И все же его совесть требовала покаяния, может, поэтому он основал двадцать четыре костела [71, с. 386]. Впрочем, другие авторы, гораздо более авторитетные (например, А. Киркор в очерке «Историческая судьба белорусского Полесья»), называют цифру более весомую – семьдесят (!) костелов [88, с. 306].