Сергей Трифонов - Полет Пустельги

Работа в лавке Гансу поначалу нравилась. Собственно, это была вовсе и не лавка, а небольшой магазин скобяных товаров, где также продавались велосипеды, пишущие и швейные машинки, кофемолки и другая бытовая техника. Первый месяц дядя Йоган дал мальчику оглядеться, познакомится с товаром, а затем уже приставил к продавцу и постепенно стал допускать к прилавку и кассе.

Ганс, работая в лавке, ежедневно познавал технические премудрости бытовых механизмов, их узлов, деталей, принципов работы. Он неплохо разбирался в металлах, много читал об их соединениях, прочности, вязкости, хрупкости, проблемах коррозии. Вообще чтение книг по сопротивлению материалов, теоретической механике, физике, химии, баллистике, аэродинамике, оптике стало его обычным занятием, которому он отдавал любую свободную минуту, чем вызывал раздражение продавцов лавки. Им было невдомек, как обеденный перерыв с неизменным большим бокалом холодного живительного пива и доброй порцией тающих во рту баварских сосисок, густо намазанных кисло-сладкой горчицей, можно променять на чашку кофе с булочкой и чтение каких-то заумных книг.

Первые заработанные тридцать марок Ганс отдал матери и попросил ее купить себе что-нибудь в подарок. Мать обняла сына, всплакнула, пообещала сделать, как он велел. Затем, отсчитав десять марок на обеды сыну, остальные спрятала до лучших времен. И так она поступала всегда.

Для Ганса Баура Первая мировая война началась неожиданно. Он не читал газет, не посещал встреч выпускников, не прислушивался к спорам посетителей лавки, не замечал в своей бюргерской среде роста милитаристских и националистических настроений. Он был занят гораздо более важными для него делами: готовился стать пилотом и был охвачен жарким дыханием первой любви.

Правда, это только ему так казалось, что он случайно встретил самую красивую и умную девушку на свете. У Бауров ничего случайного быть не могло. Родители по обоюдному уговору решили познакомить сына с единственной дочерью их старых приятелей из Ампфинга. Отец девочки держал в городке приличную пивную и владел небольшим, но уютным домом, увитым диким виноградом и утопавшим в старом ухоженном саду.

В одно жаркое августовское воскресенье вся семья отправилась утренним поездом в родной для Бауров Ампфинг якобы для посещения могил родичей. На перроне вокзала их встречали фрау Бюхнер с шестнадцатилетней дочерью Анхель.

Ганс был невысокого роста – всего-то метр семьдесят, и найти ему пару среди рослых крепких молодых баварок было делом не из легких. Анхель оказалась его самую малость ниже. Ее русые волосы были заплетены в короткую толстую косу. Открытый лоб, глаза, в которых искрились смех и лукавство, задорный чуть курносый носик, очаровательные ямочки на щеках мгновенно сделали свое дело – Ганс ощутил, как забилось его сердце. Когда после знакомства девушка сделала ему книксен, он что-то растерянно пробормотал в ответ.

Воскресенье явно удалось, довольными остались все. Дочь и младший сын Бауров носились за хозяйскими щенками в саду. Мужчины, начав с посещения пивной Бюхнеров и отведав там изрядные порции местного пива, продолжали дегустацию в тенистой прохладе сада. Дамы сразу после обеда куда-то исчезли и появились с заговорческим видом накануне отъезда гостей.

Анхель с Гансом гуляли по городу. Девушка болтала ни о чем, и Ганс впервые за долгое время забыл о премудростях нарождающейся авиации. Он слушал мелодичный голос своей новой подруги, любовался ее стройной фигурой и крепкими точеными ногами, вдыхал аромат девичьей свежести. Он не заметил, как они оказались в пригородном парке.

На длинной скамейке, выкрашенной в белый цвет, Анхель запросто села к нему на колени, обняла за шею и одарила его долгим поцелуем. Потом, прищурившись, спросила:

– У тебя ведь не было еще женщин?

– Нет, – в смущении признался Ганс.

– Отлично! Я буду твоей первой…

Берлин. Апрель 1945 года

Берлин. Наравне с Лондоном и Парижем, крупнейший культурный центр Европы. Город театров, музеев, архивов и библиотек, лучших европейских клиник и научно-исследовательских институтов, знаменитого университета. Город художников и музыкантов, актеров и ученых, чиновников и дипломатов, банкиров и бизнесменов, военных и полицейских, рабочих и лавочников, инженеров, адвокатов, архитекторов. Город идеальной бытовой чистоты и сотен публичных домов. Как любой мегаполис, арена деятельности бесчисленных карьеристов, мошенников и авантюристов.

До 1933 года Берлин отличался высоким уровнем веротерпимости и политической толерантности. Этот четырехмиллионный город стал убежищем не только для десятков тысяч русских эмигрантов, но и для множества политических беженцев со всего света.

В Берлине уживались архитектурные стили всех времен, но застройка занимала только одну шестую часть его колоссальной площади в сто тысяч гектаров. Остальная территория принадлежала восхитительным паркам, скверам, садам, аллеям. Несмотря на то, что город был средоточием немецкой промышленности, дышалось в нем легко и свободно. Берлинцев надежно защищали мощные лесопарковые легкие города, равно как и водные артерии. Берлин был городом мостов. Шпрее, пересекающая Берлин с юго-востока на северо-запад, десятки искусственных каналов с берегами, обрамленными в гранит и бетон, множество живописных озер и прудов придавали городу особую привлекательность.

Столица Германии являлась транспортным узлом европейского масштаба. В городе и его пригородах располагалось 12 аэропортов, три из которых были международными. В Берлине сходились пятнадцать железнодорожных линий, круглосуточно работали тридцать вокзалов. Метро имело самую большую протяженность в Европе – более ста километров. Весь комплекс общественного транспорта, включавший помимо метро трамваи, автобусы, такси, действовал без перебоев, как единый отлаженный механизм.

Весной Берлин был окутан волшебными ароматами цветущих деревьев, бесчисленных цветов в клумбах и альпинариях, в городских парках, на улицах и площадях, в палисадниках под окнами домов, на балконах. Они смешивались с запахами парфюмерных магазинов и лавок, сотен пекарен, кондитерских, кофеен. Всегда деловые, подтянутые и вежливые берлинцы отличались отзывчивостью, оптимизмом и преданной любовью к своему городу.

И этот прекрасный город вместе со всей Германией был брошен нацистами в дьявольскую топку гитлеровского эксперимента. К 23 апреля 1945 года, когда первые подразделения 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов маршалов Жукова и Конева ворвались в Берлин с севера, востока и юга, он уже был основательно разрушен массированными бомбардировками союзной авиации.