Михель Гавен - Мышеловка для полковника

– А для тебя?

– Для меня тоже, не скрою.

– Тогда до встречи?

– До встречи.

– Сэр, там доставили тела двух повстанцев, убитых при вылазке…

Положив трубку, она услышала голос полковника Харриса в коридоре.

– Позовите лейтенанта Дустума. Пусть их похоронят по исламскому обычаю. Перевяжут ноги, завернут в белую ткань. Лейтенант, проследите за тем, чтобы все традиции соблюдались.

– Слушаюсь, сэр.

– Вы здесь, мэм? – Харрис заглянул в комнату. – Я не помешал?

– Нет, что вы, полковник, – Джин смутилась. – Это же ваш кабинет.

– Признаюсь, усталость накапливается, – полковник опустился в кресло перед компьютером. – Эмоциональные и физические нагрузки порой через край. Я понимаю капитана Робинса и тех, кто лезет на крышу смотреть на звезды.

– А как расслабляетесь вы, сэр?

– Мы с Джулией совершаем пробежки вокруг базы. Но это получается редко, ведь передышки у нас выпадают, когда, например, сильный дождь или буря, как сегодня. Но такие условия не годятся и для физзарядки тоже. Тогда, как вы предлагаете, мэм, мы смотрим хорошие фильмы. Мне нравится про Бэтмена. Но и «Властелин колец» неплох. Настраивает на философский лад. Это бывает полезно, – Харрис вздохнул. – Ведь мы никогда не узнаем, какой реальный вклад каждый из нас внес в общий успех. И остается только рассуждать о том, что мы на стороне добра, и это само по себе важно. Собственно, ради этого мы и явились на белый свет. Чтобы сражаться на стороне добра, когда наступит наша очередь, то есть делать самые обычные дела, как это ни парадоксально, спасать жизни людей, например.

Она ехала по внешней стороне Садового кольца к Малой Сухаревской площади. Сзади показалась группа машин, украшенная белыми шарами, лентами, плакатами с перечеркнутым портретом премьер-министра. Из окон высовывались люди, они весело махали руками, с тротуаров им отвечали приветственными криками москвичи. Джин включила поворот, показывая, что перестраивается в другую полосу, чтобы освободить дорогу. На дипломатическом «форде» со звездно-полосатым посольским флагом тут лучше не попадаться, и так на всех телеканалах трубят о том, что оппозиция в России подкуплена американцами. Добравшись до Малой Сухаревской площади, она пошла на разворот, разукрашенная группа машин пронеслась мимо, за ней появилась еще одна.

Джин выехала на внутреннюю сторону Садового кольца и свернула на Трубную улицу. Она двигалась медленно, читая названия переулков. Вот и Малый Сухаревский, указанный в визитной карточке, которую дал ей Борис Логинов в Сирии.

Еще один поворот. Через сто метров она остановилась перед домом. Опустив стекло, посмотрела вверх, на десятиэтажную громаду напротив. Здесь он живет. Во всяком случае, это тот самый дом, который указан в карточке. И если учесть, что сегодня суббота, Борис вполне может быть у себя.

Она взяла визитную карточку, взглянула на телефонный номер, вспомнила, как он передал ей эту карточку. Блеклый красноватый шар солнца за завесой пыли, садящийся за голые верхушки холмов, резиденция сестры сирийского президента Бушры аль-Асад, охранники, застывшие перед входом на фоне цветущих роз и гибискусов.

«Если передумаешь, позвони», – сказал тогда Борис с нарочитым равнодушием. «Я передумала, Борис, – подумала она с легкой иронией, набирая номер на мобильнике. – И не понарошку, только для того, чтобы ты уехал с базы, на которую направлены израильские ракеты. Передумала на самом деле. Надеюсь, ты поймешь меня правильно».

Она поднесла трубку к уху. Раздались протяжные гудки – один, три, пять… Наконец она услышала голос Бориса.

– Я слушаю. Кто это?

– Это я, Зоя. Ты помнишь меня? – спросила она и неожиданно почувствовала, как от волнения комок встал в горле.

– Зоя?

Ей показалось, он ошеломлен, даже поперхнулся. Но постарался не дать ей понять этого, взял себя в руки, отвечал спокойно.

– Ты где, Зоя?

– Я здесь, в Москве, стою перед твоим домом, во всяком случае, перед тем самым домом, который был указан в визитной карточке. Ты все еще живешь в нем? – спросила она.

– Да, живу, – ответил он. – Но сейчас я не дома. Я в офисе у отца.

Его голос прозвучал растерянно, но он поспешно добавил:

– Я сейчас приеду, Зоя. Не стой на улице. Я позвоню консьержке, она даст тебе ключ. Поднимайся в квартиру. Я скоро.

– Хорошо.

Из трубки понеслись короткие гудки. «Он по-прежнему живет один, – подумала она, даже радостно, как ни странно. – Если бы в этой квартире меня кто-то встретил, мне не пришлось бы брать ключ у консьержки, да Борис и не позволил бы мне туда подняться».

Она бросила мобильник в сумку, вышла из машины. Пискнула сигнализация, машина закрылась. Джин перешла улицу. За оградой виднелся внутренний дворик, выложенный шоколадно-белой квадратной плиткой, аккуратно вычищенный от снега, украшенный четырьмя подстриженными туями в круглых кадках.

Консьержка, женщина лет пятидесяти, с крутой шестимесячной завивкой, внимательно посмотрела на нее из-за стекла. Наклонившись, спросила:

– К Логинову? Борис Леонидович только что звонил. Проходите.

Замок на воротах щелкнул. Джин вошла.

– Второй подъезд, пятый этаж, пятидесятая квартира.

Консьержка протянула ключ, внимательно разглядывая ее.

– Борис Леонидович сказал, что скоро приедет, – добавила она, желая показать, что в курсе дела.

– Я знаю, спасибо, – кивнула Джин.

Пройдя по двору, она вошла в подъезд. На бесшумном стеклянном лифте поднялась на пятый этаж. Квартира Логинова находилась справа. Обычная коричневая дверь с номером. Но сердце почему-то на мгновение замерло, словно она собиралась не просто переступить порог квартиры человека, которого почти не знала. Ей почему-то казалось, она переступает порог совершенно новой жизни.

Джин вставила ключ в скважину, повернула два раза. Толкнула дверь – она бесшумно, медленно открылась. Тишина, темно. Никого. Но кого она ожидала встретить? Видимо, кого-то все-таки ожидала.

Джин закрыла за собой дверь и, не торопясь включать свет, сделала несколько шагов по коридору. Слева перед широким зеркалом, занимающим всю стену от пола до потолка, она увидела круглый кожаный пуф. Расстегнув короткое норковое манто, сняла, положила на него. Быстро оглядела себя в зеркале, закрутив волосы в узел на затылке и убрав выбившиеся пряди, направилась в комнату. Навстречу послышалось цоканье когтей по паркету. Джин остановилась. Большая черно-серая овчарка уселась в проеме двери, внимательно глядя на нее. Она не залаяла, ничем не проявила недовольства, просто села неподвижно, очевидно, давая понять, что путь дальше закрыт.

– Я понимаю, – негромко сказала Джин.

Она отступила назад, села на пуф, положив манто на колени. Собака внимательно наблюдала за каждым ее движением.