Дональд Гамильтон - Группа ликвидации

- Ну, тогда она должна любить этого парня безумно, коль скоро решилась до конца своих дней ходить с этим шрамом на шее и говорить мужским баритоном.

- Ну, может быть, хирурги пообещали ей, что, когда задание будет выполнено, они вернут ей первозданный вид, - сказала Сара. - Как бы там ни было, женщины ради мужчин совершают странные поступки.

- И мужчины ради женщин! - поправил я ее. - Засим наш урок моральной философии на сегодня завершен, не найдя логического завершения. Не соблаговолите ли вы сделать какие-нибудь заключительные замечания прежде, чем мы объявим нашу конференцию закрытой?

- Нет, - покачала она головой и насупилась. - Нет, но... Послушайте, Хелм...

- Да?

- Если вы найдете Каселиуса... - ее голос угас.

- Да?

Она глубоко вздохнула и повернулась ко мне.

- Прежде чем вы... Прежде чем я окажу вам помощь, я должна знать ваши намерения... Собираетесь ли вы вывезти его в Штаты, или вы просто сдадите его шведским властям?

Я удивленно взглянул на нее.

- Дорогая, это же вас совершенно не касается. Я получил приказ. И давайте оставим эти разговоры. - Потом я нахмурился. - Какая вам разница? Вы что, положили глаз на этого таинственного незнакомца?

Она надменно вскинула голову.

- Не грубите! Но...

- Вне зависимости от его ценности для другой стороны, - продолжал я, - которая, как я слышал, измеряется двумя бронетанковыми дивизиями или же эквивалентным числом полностью снаряженных ракетных баз, так вот, вы же сами сказали, что он несет ответственность за смерть нескольких ваших коллег, не считая гибели - или исчезновения - Гарольда Тейлора.

- Я не несу моральной ответственности за Каселиуса, Хелм, - сказала она холодно. - Я морально ответственна только за себя.

- Отлично, дорогая, тогда...

- Вас послали, чтобы убить его, не так ли? В этом заключается ваша работа - загнать человека, точно дикого зверя, в западню и уничтожить. И мне предлагается... помогать вам в выполнении вашего задания?

- Продолжайте, - подбодрил я ее, когда она замолчала.

- Я работаю в разведке, - сказала она. - Да будет вам известно, мистер Хелм, что я - шпион, а это, я бы сказала, не слишком уважаемая профессия, но моя работа заключается в сборе и анализе информации. Я не выступаю в качестве гончей для охотников за черепами. Даже при том, что вы не кажетесь мне особо удачливым охотником, все равно... Факт тот, что... - пепел с сигареты упал ей на платье, и она, явно раздраженная этим досадным происшествием, быстрым движением руки смахнула его на пол и вновь обратила все свое внимание на меня. - Там есть человек по имени Мак. И есть организация, которая нигде не фигурирует под своим официальным названием, но ее именуют "группа ликвидации", или "группа У". "У", мистер Хелм, значит: "убийство".

Такое я слышал впервые. Наверное, это придумал какой-то башковитый шутник, который работал у них много времени спустя после войны.

- Я вас внимательно слушаю, дорогая, - сказал я. - Что же дальше? Она подняла голову.

- Не называйте меня "дорогая", черт побери! Вы знаете, откуда у меня эта информация? Не с нашей стороны - с их! Уже многие годы мы выслушиваем подлую пропаганду об американской "Mordsgruppe [3] 3 "Группа убийств" {нем.). " - слышим, посмеиваемся и опровергаем все эти домыслы, как можем, убежденные, что это всего лишь их неуклонные потуги оправдать существование собственного контингента наемных убийц. Помню, я была еще в парижской резидентуре и сама хохотала от души, когда кто-то на полном серьезе спрашивал у меня, не знаю ли я о таком Маке в Вашингтоне, которому стоит только указать пальцем на человека - и через некоторое время находят его труп. "Дорогой мой! - отвечала я в таких случаях, хихикая. - Неужели вы и впрямь думаете, что мы так работаем?" Но ведь именно так мы и работаем, не правда ли?

- Закончите ваш рассказ, Сара, - сказал я. - Давайте не будем тратить время на риторические вопросы.

- Когда нас предупредили о вашем прибытии, я сразу поняла: что-то тут не так, - продолжала она. - Хелм, разве мы растеряли все наши идеалы? Неужели им и впрямь удалось низвести нас на свой уровень? Неужели мир просто расколот на два враждебных лагеря, между которыми не существует никаких моральных барьеров? Мне просто было необходимо взглянуть на вас - вот почему я поехала в Гетеборг, хотя это было грубейшим нарушением правил. Мне надо было посмотреть, что за человек... Нет, я не буду с вами работать, Хелм. Я помогла вам, как могла. И теперь...

- И теперь - что?

- Неважно. Вы, конечно, можете подать официальную жалобу по своим каналам. Вы даже можете снять меня с должности.

- Не беспокойтесь, - сказал я и нащупал ручку дверцы. - Ни о чем не беспокойтесь, Сара. Продолжайте заниматься сбором и анализом важной информации. ...Ну, а я, пожалуй, вернусь в отель. И, пожалуй, лучше пешком - ибо ушел я именно пешком...

- Хелм, я...

- Что?

- Не смейтесь надо мной из-за того...

- Я и не собираюсь над вами смеяться, дорогая. Я уважаю все ваши чувства, все до единого.

- Разве вы можете понять, что я чувствую?! Неужели я не могу раскрыть вам глаза на то, как все это дурно?

Моя жена задавала мне те же вопросы. Она хотела, чтобы я понял ее чувства - и я все очень хорошо понимал. Она хотела раскрыть мне глаза на то, как это все дурно, - и я все видел. Все видят, что дурно в мире, и все только об этом и говорят - точно до сих пор не замечали, - но никто не может дать никакого практического совета, как сделать мир лучше. Когда-нибудь придет день, и мы будем питаться одними химикалиями и перестанем убивать животных. А пока мы жрем мясо и воспринимаем мир таким, каков он есть. По крайней мере, некоторые из нас.

- Спокойной ночи, Сара, - сказал я, вылезая из машины.

Уже на ходу я краем глаза заметил светящуюся арочку в воздухе: это она выбросила из окна сигарету. За моей спиной захлопнулась дверца. Крошечный фольксвагеновский двигатель заурчал и резко заглох. Я услышал ее приглушенный всхлип. А потом на меня кто-то бросился из темноты и сбил с ног.

"Бей только правой и молча зализывай раны, как и подобает мужчине", - говорил мне Мак, и, слава Богу, что мне хватило ума оставить нож в номере. Наступил тот замечательный момент, когда у меня сразу возникло искушение пустить его в ход. Нет лучшего оружия, чем нож, когда на тебя в кромешной ночи напали трое. Но ножа у меня не было, и предполагалось, что я не владею ни дзюдо, ни карате. А по мне, драка на кулаках - это просто детская забава. Я наподдал одному из них слегка коленом, надеясь, что тот примет мое движение за случайную конвульсию, и сбил в кровь костяшки правой о челюсти двух других. Бил я смачно.

Потом меня подхватили под руки, а другие двое уже выволокли Сару из машины и тащили по тротуару к нам.