Михаил Прудников - Операция «Феникс»

Легко и естественно она перепархивала с одного предмета на другой. Её интересовало буквально всё: и что носят русские женщины, и какие английские фильмы Смеляков смотрел, понравился ли ему Тауэр. Попутно она рассказывала английские анекдоты, смысл которых он улавливал с трудом. И Смеляков, пробираясь сквозь джунгли английской грамматики, изо всех сил пытался не отстать от стремительного темпа беседы, радуясь в душе что за несколько дней, проведённых в Лондоне, его английский язык стал раскованней, свободней. И ещё его радовало то, что обстановка за столом становилась всё более непринуждённой и беседа напоминала игру в теннис: шутки, подобно мячу, летали над столом.

— Я никогда не была в России, — сказала Пэт.

— За чем же стало дело? Три часа полёта и…

— Теперь я обязательно побываю…

— Теперь?

— Да, теперь… после знакомства с вами, — она умолкла и опустила глаза. Смеляков уловил в её интонации фальшь, и она, видимо, догадалась об этом, потому что тут же угодливо добавила: — Да, теперь, после того как я познакомилась с вами, мне захотелось посмотреть и Москву и главное — посмотреть, как работают мои русские коллеги.

— Что ж, это очень хорошо, — будете моей гостьей…

— О, благодарю вас… но пока что вы наш гость… Вы сделали бы мне честь, доктор, если бы посетили меня дома… У меня будет небольшой круг друзей.

Смеляков с удовольствием согласился.

— Кстати, я никогда не был у англичан дома. Любопытно взглянуть на такой английский дом-крепость…

— Ну, — засмеялась Пэт, — эта поговорка не обо мне. Мой дом открыт для всех. Как вы смотрите: если завтра в восемь…

— Буду непременно.

Ужин закончился так же весело, как и начался. У подъезда ресторана участников банкета ждали машины. Программа посещения предусматривала посещение театра. В «Одеоне» давали «Виндзорских проказниц». Садясь в машину, Смеляков подумал о том, что в гостиницу он снова вернётся за полночь — повалится в постель как убитый. «Нет, — решил он, — светская жизнь не для меня. Она утомительнее, чем работа».

Он подумал о своей лаборатории, о своих сотрудниках, о незаконченной рукописи по сплавам, и ему вдруг захотелось скорее домой, в Москву. А рядом в машине сидела Пэт. «Почему она не отходит от меня? Разве я похож на соблазнителя?»

Смеляков усмехнулся.

— Чему вы улыбаетесь, доктор? — кокетливо полюбопытствовала Пэт.

— Я улыбаюсь «мыслям путаным моим», что бродят в дебрях сознанья моего, — ответил он цитатой из Шекспира.

Фары вырвали из тьмы купы деревьев, за которыми сверкнули окна двухэтажной виллы. Когда радиатор почти упёрся в двухстворчатые ворота, они автоматически раскрылись, и «мерседес» оказался в тёмной камере расположенного в нижнем этаже гаража.

— Приехали, — сказал бородатый.

За всю дорогу он не сказал ни слова, и Гансу Кушницу казалось, что рядом с ним не человек, а тщательно закамуфлированный под человека робот в толстом свитере, посасывающий трубку.

По узкой лестнице они поднялись в просторный холл, стены которого были увешаны абстрактными картинами.

— Здесь мы в безопасности, — сказала Юлия, опускаясь в кресло. Она с любопытством рассматривала Ганса, будто видела его впервые.

— Послушайте, Юлия, где мы?

— У моего друга. Не бойтесь, сюда никто не придёт, — она мягко коснулась его руки.

— Я не боюсь… С такой женщиной, как вы…

Она улыбнулась, кажется, впервые за время их знакомства легко и открыто. Лицо её с большими тёмными глазами казалось Гансу невыразимо прекрасным.

Бородатый вернулся с подносом, на котором позванивали бутылки и стаканы. Он невозмутимо посасывал трубку.

— Питер, у тебя найдётся для нашего друга какая-нибудь одежда?

— Одежда потом, сначала выпьем, — ответил тот, разливая виски по стаканам. — Не знаю, что говорится в подобных случаях, — продолжал он, поднимая свой стакан. — Я занимался в своей жизни многим: летал на самолётах, занимался поисками подводных сокровищ, проектировал госпитали для прокажённых в Африке, но вот спасать людей из психиатрической клиники мне не приходилось…

— Я думаю, — с улыбкой подхватила Юлия, — нужно пожелать нашему другу, чтобы он вёл себя спокойно, пока мы что-нибудь для него ни придумаем.

Они выпили.

— Спасибо вам за всё, — пробормотал Ганс. — Вы спасли меня…

— О, благодарность преждевременная, — возразила Юлия. — Пока вы сделали только полшага на пути к свободе. Сегодня вас хватятся. Профессор поднимет на ноги полицию. Вас будут разыскивать по всей стране.

Всё напряглось внутри у Ганса. Он представил, как в особняк врывается профессор… в сопровождении полицейских. Его, Ганса, впихивают в машину и снова водворяют в больничную палату. Нет, только не это…

— Но какое они имеют право?.. Здесь я, по существу, иностранец…

— Как вы докажете? — возразил Питер. — Ведь при вас нет никаких документов.

— Может быть, связаться с газетами? — предложила Юлия.

— О нет, — возразил Питер. — Представьте себя на месте репортёра. К вам заявляется неизвестный субъект, сообщает, что он бежал из дома умалишённых и рассказывает историю, которая действительно очень похожа на горячечный бред… Что бы вы сделали на месте этого газетчика?

— Да… — Юлия сжала виски пальцами. — Положение…

— Надо обратиться в посольство, — сказал Ганс. — Действовать через официальные каналы. Они установят мою личность и выяснят, кому понадобилось держать меня в психиатрической клинике.

— Да, — согласился Питер, — это единственный выход. А сейчас, Ганс, вы примете ванную, переоденетесь я напишете обо всём, что случилось с вами. Я постараюсь доставить ваше письмо в Бонн, в посольство Советского Союза. Они свяжутся с властями Восточной Германии. На это потребуется время. Поживите пока у меня…

Ганс усмехнулся.

— Последние месяцы я только и делаю, что меняю камеры заключения.

— Другого выхода пока нет. — Питер пожал плечами.

Когда, приняв ванну, Ганс оказался в широкой кровати, он долго не мог заснуть, прислушиваясь к каждому шороху за окном.

Часы показывала четверть третьего ночи.

Рудник скрылся. Теперь Рублёв почти не сомневался, что Клиент знал о своём провале и потому был начеку. Знать он мог только от Матвеевой. Больше, неоткуда.

Пошёл лёгкий дождь, и ветровое стекло быстро покрылось рябью. Шофёр включил дворники, и они очертили гладкие призрачные полукруги. «Волга» стояла у тротуара. Хрипел динамик рации:

— Третий, доложите, как дела?

— Потеряли след, — ответил Рублёв. — Клиент скрылся прежде, чем мы успели его задержать.

— Какого чёрта! — прорычал Петраков в динамике. — Нужно было брать сразу. Где он был?